Главная » 2012 Июль 18 » Сегодня 18 июля родился Евгений Александрович Евтушенко
20:39 Сегодня 18 июля родился Евгений Александрович Евтушенко |
Сегодня
18 июля родился Евгений Александрович
Евтушенко
(фамилия при рождении — Гангнус, род. 18 июля 1932, Зима; по другим данным —
Нижнеудинск, Иркутская область) — советский, русский поэт, прозаик, режиссёр,
сценарист, публицист и актёр. За последние полвека вряд ли о другом поэте писали и спорили больше, чем о Евгении Евтушенко. Мнения были полярны – от восхищения его смелостью в поступках и в стихах до полного неприятия.Большей частью претензии относились к самому Евтушенко, а не к его произведениям. Даже Иосиф Бродский, которого трудно заподозрить в симпатиях к ЕЕ, в одном из интервью конца 80-х – начала 90-х годов минувшего века согласился, что при самом строжайшем отборе стихи Евтушенко, безусловно, войдут в антологию русской поэзии ХХ века. Более того, Бродский также сказал, что знает на память двести-триста его строк. Хотя в интервью Наталье Горбаневской Бродский сказал: «Правда, я давно не читал ничего гаже, чем недавние стихи Евтушенко в "Новом мире”».Действительно поздние стихи Евтушенко редко цитируют.Но его шедевры - особенно «Сережка ольховая»!!И поют и помнят. Д. Батлер в ладони сережку ольховую, начнет ли кукушка сквозь крик поездов куковать, задумаюсь вновь, и, как нанятый, жизнь истолковываю и вновь прихожу к невозможности истолковать. Себя низвести до пылиночки в звездной туманности, конечно, старо, но поддельных величий умней, и нет униженья в осознанной собственной малости - величие жизни печально осознанно в ней. Сережка ольховая, легкая, будто пуховая, но сдунешь ее - все окажется в мире не так, а, видимо, жизнь не такая уж вещь пустяковая, когда в ней ничто не похоже на просто пустяк. Сережка ольховая выше любого пророчества. Тот станет другим, кто тихонько ее разломил. Пусть нам не дано изменить все немедля, как хочется,- когда изменяемся мы, изменяется мир. И мы переходим в какое-то новое качество и вдаль отплываем к неведомой новой земле, и не замечаем, что начали странно покачиваться на новой воде и совсем на другом корабле. Когда возникает беззвездное чувство отчаленности от тех берегов, где рассветы с надеждой встречал, мой милый товарищ, ей-богу, не надо отчаиваться - поверь в неизвестный, пугающе черный причал. Не страшно вблизи то, что часто пугает нас издали. Там тоже глаза, голоса, огоньки сигарет. Немножко обвыкнешь, и скрип этой призрачной пристани расскажет тебе, что единственной пристани нет. Яснеет душа, переменами неозлобимая. Друзей, не понявших и даже предавших,- прости. Прости и пойми, если даже разлюбит любимая, сережкой ольховой с ладони ее отпусти. И пристани новой не верь, если станет прилипчивой. Призванье твое - беспричальная дальняя даль. С шурупов сорвись, если станешь привычно привинченный, и снова отчаль и плыви по другую печаль. Пускай говорят: «Ну когда он и впрямь образумится!» А ты не волнуйся - всех сразу нельзя ублажить. Презренный резон: «Все уляжется, все образуется...» Когда образуется все - то и незачем жить. И необъяснимое - это совсем не бессмыслица. Все переоценки нимало смущать не должны,- ведь жизни цена не понизится и не повысится - она неизменна тому, чему нету цены. С чего это я? Да с того, что одна бестолковая кукушка-болтушка мне долгую жизнь ворожит. С чего это я? Да с того, что сережка ольховая лежит на ладони и, словно живая, дрожит... Б. Ахмадулиной Со мною вот что происходит: ко мне мой старый друг не ходит, а ходят в мелкой суете разнообразные не те. И он не с теми ходит где-то и тоже понимает это, и наш раздор необъясним, и оба мучимся мы с ним. Со мною вот что происходит: совсем не та ко мне приходит, мне руки на плечи кладёт и у другой меня крадёт. А той - скажите, бога ради, кому на плечи руки класть? Та, у которой я украден, в отместку тоже станет красть. Не сразу этим же ответит, а будет жить с собой в борьбе и неосознанно наметит кого-то дальнего себе. О, сколько нервных и недужных, ненужных связей, дружб ненужных! Куда от этого я денусь?! О, кто-нибудь, приди, нарушь чужих людей соединённость и разобщённость близких душ! Заклинанье Весенней ночью думай обо мне и летней ночью думай обо мне, осенней ночью думай обо мне и зимней ночью думай обо мне. Пусть я не там с тобой, а где-то вне, такой далёкий, как в другой стране,— на длинной и прохладной простыне покойся, словно в море на спине, отдавшись мягкой медленной волне, со мной, как с морем, вся наедине. Я не хочу, чтоб думала ты днём. Пусть день перевернёт всё кверху дном, окурит дымом и зальёт вином, заставит думать о совсем ином. О чём захочешь, можешь думать днём, а ночью — только обо мне одном. Услышь сквозь паровозные свистки, сквозь ветер, тучи рвущий на куски, как надо мне, попавшему в тиски, чтоб в комнате, где стены так узки, ты жмурилась от счастья и тоски, до боли сжав ладонями виски. Молю тебя — в тишайшей тишине, или под дождь, шумящий в вышине, или под снег, мерцающий в окне, уже во сне и всё же не во сне весенней ночью думай обо мне и летней ночью думай обо мне, осенней ночью думай обо мне и зимней ночью думай обо мне. Зашумит ли клеверное поле, заскрипят ли сосны на ветру, я замру, прислушаюсь и вспомню, что и я когда-нибудь умру. Но на крыше возле водостока встанет мальчик с голубем тугим, и пойму, что умереть жестоко и к себе, и, главное к другим. Чувства жизни нет без чувства смерти. Мы уйдем не как в песок вода, но живые, те, что мертвых сменят, не заменят мертвых никогда. Кое-что я в жизни этой понял, - значит, я не даром битым был. Я забыл, казалось, все, что помнил, но запомнил все, что я забыл. Понял я, что в детстве снег пушистей, зеленее в юности холмы, понял я, что в жизни столько жизней, сколько раз любили в жизни мы. Понял я, что тайно был причастен к стольким людям сразу всех времен. Понял я, что человек несчастен, потому что счастья ищет он. В счастье есть порой такая тупость. Счастье смотрит пусто и легко. Горе смотрит, горестно потупясь, потому и видит глубоко. Счастье - словно взгляд из самолета. Горе видит землю без прикрас. В счастье есть предательское что-то - горе человека не предаст. Счастлив был я неосторожно, слава Богу - счастье не сбылось. Я хотел того, что невозможно. Хорошо, что мне не удалось. Я люблю вас, люди-человеки, и стремленье к счастью вам прощу. Я теперь счастливым стал навеки, потому что счастья не ищу. Мне бы - только клевера сладинку на губах застывших уберечь. Мне бы - только малую слабинку - все-таки совсем не умереть. В 1944, по возвращении из эвакуации со станции Зима в Москву, мать поэта, Зинаида Ермолаевна Евтушенко (1910—2002), геолог, актриса, Заслуженный деятель культуры РСФСР, поменяла фамилию сына на свою девичью (об этом — в поэме «Мама и нейтронная бомба»), — при оформлении документов для смены фамилии была сознательно допущена ошибка в дате рождения: записали 1933 г., чтобы не получать пропуска, который положено было иметь в 12 лет . Начал печататься в 1949, первое стихотворение опубликовано в газете «Советский спорт». С 1952 по 1957 г. учился в Литературном институте им. М. Горького. Исключён за «дисциплинарные взыскания», а также — за поддержку романа Дудинцева «Не хлебом единым». В 1952 году выходит первая книга стихов «Разведчики грядущего», — впоследствии автор оценил её как юношескую и незрелую. В 1952 году стал самым молодым членом Союза писателей СССР, минуя ступень кандидата в члены СП. «Меня приняли в Литературный институт без аттестата зрелости и почти одновременно в Союз писателей, в обоих случаях сочтя достаточным основанием мою книгу. Но я знал ей цену. И я хотел писать по-другому» (Евтушенко, «Преждевременная автобиография»). В последующие годы печатает несколько сборников, которые приобретают большую популярность («Третий снег» (1955), «Шоссе энтузиастов» (1956), «Обещание» (1957), «Стихи разных лет» (1959), «Яблоко» (1960), «Нежность» (1962), «Взмах руки» (1962)). Появление молодого поэта на литературной сцене совпало с хрущёвской оттепелью и частичной либерализацией советского общества. Свежие и яркие стихи Евтушенко резонировали с позитивными настроениями молодёжи. Одним из символов оттепели стали вечера в Большой Аудитории Политехнического музея, в которых вместе с Робертом Рождественским, Беллой Ахмадулиной, Булатом Окуджавой, Вознесенским и другими поэтами волны 1960-х годов также принимал участие Евтушенко. Евтушенко объездил весь Советский Союз и весь Земной шар в поисках своих тем и героев. Пишет он и о людях труда, — зверобоях, строителях, геологах… («Северная надбавка», «Катер Связи»). Несколько поэм и циклов стихотворений посвящено зарубежной и антивоенной тематике : «Под кожей Статуи Свободы», «Коррида», «Итальянский цикл», «Голубь в Сантьяго», «Мама и нейтронная бомба». Чрезмерному успеху Евтушенко способствовала простота и доступность его стихов, а также скандалы, часто поднимавшиеся критикой вокруг его имени. Рассчитывая на публицистический эффект, Евтушенко то избирал для своих стихов темы актуальной политики партии (напр., «Наследники Сталина», «Правда», 1962, 21.10. или «Братская ГЭС», 1965), то адресовал их критически настроенной общественности (напр., «Бабий Яр», 1961, или «Баллада о браконьерстве», 1965) 14 мая 1989 года с огромным отрывом, набрав в 19 раз больше голосов, чем ближайший кандидат, был избран народным депутатом СССР от Дзержинского территориального избирательного округа города Харькова и был им до конца существования СССР. В 1991 году, заключив контракт с американским университетом в г. Талса, штат Оклахома, уехал с семьёй преподавать в США, где и проживает в настоящее время. Евтушенко известен также как режиссёр, актёр, драматург, сценарист. Известны его фотографии, он экспонировал свою фотовыставку «Невидимые нити». Литературный стиль и манера Евтушенко давала обширное поле деятельности для критики. Его часто упрекали в славословии, пафосной риторике и скрытом самовосхвалении. Политические оппоненты и беспристрастные наблюдатели отмечали, что поэт умел находить общий язык с властями при любом режиме. В первый сборник стихов вошли такие задушевные строки о Сталине: … В бессонной ночной тишине Он думает о стране, о мире, Он думает обо мне. Подходит к окну. Любуясь солнцем, Тепло улыбается он. А я засыпаю, и мне приснится Самый хороший сон. Известными стали его выступления в поддержку советских диссидентов Бродского, Солженицына, Даниэля. Несмотря на это Иосиф Бродский недолюбливал Евтушенко (со слов Сергея Довлатова, известна его крылатая фраза «Если Евтушенко против колхозов, то я — за») и резко раскритиковал избрание Евтушенко почётным членом Американской академии искусств и словесности в 1987. Стихотворение «Галстук-бабочка», написанное в 1976, было посвящено встрече Евтушенко с Василием Шукшиным на приёме у Ахмадулиной: Шукшин, выпив, едко подметил: «Ты же вырос в Сибири, на станции Зима, а носишь галстук-бабочку, как последний пижон!», — на что Евтушенко парировал: «А твои кирзовые — не пижонство?». Евтушенко согласился снять галстук «бабочку», если Шукшин скинет сапоги. Некоторые источники, в частности П. А. Судоплатов, сообщают, что Е. А. Евтушенко сотрудничал с КГБ, выполняя роль «агента влияния». |
|
|
| Всего комментариев: 0 | |