8 августа родилась Ни́на Никола́евна Бербе́рова (26 июля (8 августа) 1901, Санкт-Петербург — 26 сентября 1993, Филадельфия) — русская писательница, автор документально-биографических исследований.

Современники о Берберовой

 Поэт Андрей Вознесенский написал стихотворение, посвященное Берберовой, после посещения её дома в Принстоне в 1988 г. Перед встречей Берберова сломала руку, о чём упоминается в стихотворении.

«Вы мне написали правою,

за левую извиняясь,

которая была в гипсе -

бел-белое изваянье.

Вы выбрали пристань в Принстоне,

но, что замерло как снег

в откинутом жесте гипсовом,

мисс Серебряный век?..

Кленовые листы падали,

отстегиваясь как клипсы.

Простите мне мою правую,

за то, что она без гипса.

Как ароматна, Господи,

избегнувшая ЧК,

как персиковая косточка

смуглая Ваша щека!

Как женское тело гибко

сейчас у меня на глазах,

становится статуей, гипсом,

В неведомых нам садах…

Там нимфы — куда бельведерам.

Сад летний. Снегов овал.

Откинутый локоть Берберовой.

Был Гумилев офицером.

Он справа за локоть брал.»

Юлия Богуславская «Помню, как меня поразила прежде всего ее красивая отчетливая речь, произношение уроженки Петербурга времен Серебряного Века. Да и сама лекция сильно отличалась от заунывного профессорского монотонья своей логичностью, четким построением, смелостью выводов.»

Сергей Довлатов «Что касается Берберовой, то я с ней, конечно, знаком и несколько лет находился в переписке, но затем она поняла, что я целиком состою из качеств, ей ненавистных — бесхарактерный, измученный комплексами человек. И переписка увяла. Я ее за многое уважаю, люблю две ее мемуарные книги, но человек она совершенно рациональный, жестокий, холодный, способный выучить шведский язык перед туристской поездкой в Швецию, но также способный и оставить больного мужа, который уже ничего не мог ей дать…»

Лев Лосев:»Бродский очень уважал вдову Ходасевича Нину Николаевну Берберову и как сильную независимую личность, и «как остаток большого огня». В 1989 году Берберова после почти семидесяти лет эмиграции съездила в Россию. Несмотря на очень теплый прием и на то, что всю жизнь на Западе она исповедовала взгляды влево от центра, на родине ей не понравилось. Вскоре по возвращении она столкнулась с Бродским на одной вечеринке и принялась рассказывать ему о своих – безотрадных – впечатлениях. «Я смотрела на эту толпу, – сказала она об аудитории на ее выступлении, – и думала: пулеметов!» Бродский, слушавший до сих пор сочувственно, на эту риторическую фигуру воскликнул: «Нина Николаевна, нельзя же так!» – «Что нельзя?» – нахмурилась Берберова. «Ну, нельзя так, не по-христиански...» – «Я этих разговоров не понимаю», – сказала Берберова и повернулась к Бродскому спиной. Бродский и сам мог брутально пошутить (о Москве: «Лучший вид на этот город – если сесть в бомбардировщик» – «Представление»), иногда раздражался, бывал резок, но он ни к кому не испытывал ненависти.»

Цитаты из произведений Берберовой:

Девочки боятся мальчиков, и мальчики боятся девочек, но девочки, когда боятся, говорят себе: "Ничего, как-нибудь обойдется" (но иногда ничего "не обходится"), а мальчики, когда боятся, - и не пытаются близко подойти.

З.Н.Гиппиус часто спрашивала, говоря о людях:

 - А он интересуется интересным?

Ни Деяния апостолов, ни Апокалипсис, ни церковь не взорвали рабства, Новый завет ни слова не сказал о животных и скорби мира в их глазах. Девятнадцать столетий после заповедей блаженства люди всё ещё смеялись над горбунами, уродами, калеками, над импотентами обоего пола, над обманутыми мужьями и старыми девами. освободив людей духовно, христианство не освободило их социально, и только демократия XIX и XX веков отучила людей кичиться богатством и презирать бедность, предложила один закон для всех и право не быть ни проданным, ни купленным.

Не все в жизни надо читать,не обо всем иметь свое мнение, можно не стыдится чего-либо не знать.

Впоследствии моя профессия (и жизнь, которую она обусловила) часто ставила меня среди пьяниц, педерастов, наркоманов, неврастеников, самоубийц и неудачников, полугениев, считавших добро скучнее зла, а разврат - необходимой принадлежностью литератора. Но постепенно я убедилась в том, что нормальные люди куда любопытнее так называемых ненормальных, что эти последние - несвободны и часто стереотипны в своих конфликтах с окружающим, а первые сложны и вольны, оригинальны и ответственны - что всегда интересно и непредвидимо.

Только недоразвитые страны делают революции - этот урок был нам преподан двадцатым веком, развитые страны меняются иначе.

Номер «Современных записок» с первыми главами «Защиты Лужина» вышел в 1929 году. Я села читать эти главы, прочла их два раза. Огромный, зрелый, сложный современный писатель был передо мной, огромный русский писатель, как Феникс, родился из огня и пепла революции и изгнания. Наше существование отныне получало смысл. Все мое поколение было оправдано....

 Я стою «на пыльном перекрестке» и смотрю «на его (Набокова)царский поезд» с благодарностью и с сознанием, что мое поколение (а значит, и я сама) будет жить в нем, не пропало, не растворилось между Биянкурским кладбищем, Шанхаем, Нью-Йорком, Прагой; мы все, всей нашей тяжестью, удачники (если таковые есть) и неудачники (целая дюжина), висим на нем.

Я не умею любить прошлое ради его "погибшей прелести" - всякая погибшая прелесть внушает мне сомнения: а что если погибшая она во сто раз лучше, чем непогибшая? Мертвое никогда не может быть лучше живого. Если для живого человека мертвец лучше живого, то, значит, в человеке самом есть что-то омертвелое, всякая минута живого есть лучше вечности мертвого.

В первый же вечер знакомства со мной Бунин рассказал мне, какой случай произошел с ним однажды в молодости... Входит барин в избу, видит - крепкая, грудастая молодайка одна. Он в восторге от предстоящих возможностей. Готов уже взять ее за грудь и замечает, что она на все согласна. И вдруг с полатей раздается старческий дребезжащий голос: "Тетя Настя, я усрался". Барин (то есть Бунин) выскочил из избы, вскочил на лошадь и пустил ее галопом.

...одиночество - самое естественное, самое достойное состояние человека. Драгоценное состояние связи с миром, обнажение всех ответов и разрешение всех скорбей.

У нас, в России, вместо "годов странствий" люди в большинстве имели "годы распутства" - в разной степени силы этого понятия.

Разрыв между интеллигенцией и народом в России был гораздо слабее, чем во многих других странах. Он есть всюду - и в Швеции, и в Италии, и в Кении. Одни смотрят телевизор, другие в это время читают книги, третьи их пишут, четвертые заваливаются спать рано, потому что завтра надо встать "с солнышком". X не пойдет смотреть оперетку, Y не пойдет смотреть драму Стриндберга, Z не пойдет ни на то, ни на другое, а будет дома писать собственную пьесу. А кто-то четвертый не слыхал о том, что в городе есть театр. Все это в порядке вещей. Но когда интеллигенция поделена надвое до основания, тогда исчезает самая надежда на что-то похожее на единую, цельную и неразрывную во времени духовную цивилизацию и национальный умственный прогресс, потому что нет ценностей, которые уважались бы всеми.

Биография

Отец ее, Н.И.Берберов, происходил из проживавшего в Нахичевани (под Ростовом-на-Дону) армянского рода, в 1917 занимал пост чиновника по особым поручениям при министре финансов. Мать, Н.И.Караулова — дочь тверского помещика и земского деятеля. В гимназии ее учительницей французского языка была Т.Адамович, сестра Г.Адамовича, представившая в 1915 г. Берберову А.Блоку и А.Ахматовой. В 1919—1920 годах Берберова училась в Ростове-на-Дону. Благодаря первым стихам она в 1921 вошла в поэтические круги Петрограда.

Став женой поэта В.Ходасевича в 1922 г., вместе с ним уехала в Берлин. Жила с мужем В. Ф. Ходасевичем в Германии и Чехословакии, позднее в Италии, затем в Париже С Ходасевичем Берберова разошлась в 1932 г. , но не порывала с ним отношений до его смерти в Париже в 1939 г. . Вела дружескую переписку с О.Марголиной-Ходасевич, ставшей женой поэта в 1933 г.

Сотрудничала с газетой «Последние новости». Дебютировала в печати в эмиграции. Опубликовала цикл рассказов «Биянкурские праздники» (1928—1940), романы «Последние и первые» (1930), «Повелительница» (1932), «Без заката» (1938), литературные биографии «Чайковский, история одинокой жизни» (1936 — книга имела особенный успех и переводилась на многие языки), «Бородин» (1938).

После Второй мировой войны вышли самые известные произведения Берберовой: автобиографическая книга «Курсив мой» (1969 на английском языке; 1972 на русском — её главное произведение)( Вследствие субъективных оценок, данных Берберовой многим эмигрантам, вызвала резкую критику как в личном, так и в фактологическом плане), книга документально-биографического характера о баронессе М. Будберг «Железная женщина» (1981), исследование «Люди и ложи. Русские масоны XX столетия» (1986).

Во время войны она оставалась в оккупированной немцами части Франции, в 1947 разошлась со вторым своим мужем, Н. Макеевым.

После окончания Второй мировой войны перебралась в США (1950), где преподавала в Йельском, затем в Принстонском университетах.

В 1989 посетила Советский Союз, встречалась с литературной общественностью Москвы и Ленинграда. Сохранилась видеозапись одной из творческих встреч.

Обширный архив Н.Берберовой, включающий переписку с И.Буниным, З. Гиппиус, Д. Мережковским, А. Куприным, М. Цветаевой и др., хранится в библиотеке Йельского Универстиета.

Умерла 26 сентября 1993 года в Филадельфии.

Именем Берберовой названа площадь (фр. place Nina Berberova) во французском городе Арль, на которой располагается издательство «Actes Sud» (фр.), постоянным автором которого она была.

В Ростове-на-Дону сохранился дом Берберовых на ул. Майской.