Главная » 2017 Декабрь 2 » 2 декабря 2017. Из книги Виктора Бердинских «Крестьянская цивилизация в России»
00:23 2 декабря 2017. Из книги Виктора Бердинских «Крестьянская цивилизация в России» |
2 декабря Записи устных крестьянских рассказов из интереснейшей книги Виктора Бердинских «Крестьянская цивилизация в России», внесем в наш раздел странных историй   Автором и студентами города Вятки (Кирова) по специальным
опросникам было сделано более тысячи записей у крестьян – жителей Кировской
области. Так родилась эта чудесная книга. Она переносит нас в неожиданно удивительный мир воспоминаниях
о жизни, быте, нравах, обычаях, верованиях русского крестьянства и представляет
собой попытку нравственно-философского осмысления последствий одного из самых
драматичных социальных сдвигов XX века, который принято называть
раскрестьяниванием России. Бердинских Виктор Аркадьевич - доктор исторических наук,
профессор Вятского государственного гуманитарного университета, член Союза
писателей России. Автор 20 книг, в том числе: «Крестьянская цивилизация в
России» (2001), «История кладоискательства в России» и свыше 100 научных
статей. Итак, интересные фрагменты из этой книги. В скобках год
рождения рассказчика. ЧУДО * Сознание людей не просто допускало существование чуда — оно
было нацелено на чудо, требовало чудес, как засохшая от зноя почва — дождя.
«Верили все в чудеса, гадали. На Пасху обновляли иконы. Было так, икона стояла
старая, мутная, а после Пасхи блестела, как новенькая. Моя мама вынесла однажды
икону в чулан. Она была уже старая, мутная. Через несколько лет, когда уже об
этом забыли, я захожу туда, что-то искала, и нашла икону совершенно новую,
принесла домой, мама как увидела — так и села на лавку» (А.А. Новикова, 1909). Необычные видения могли посетить человека лишь однажды, но
память о них оставалась на всю жизнь. Человеческое сознание структурировало
окружающий мир в привычных своему времени формах: «И в чудеса раньше верили.
Вот я в детстве, до сих пор я гадаю, что тогда со мною было? Один раз я шла в
школу, мне было лет 10, наверно, или 11. И по одну секунду я потеряла сознание,
идя по полю. И вдруг передо мной открылось небо — яркое-яркое небо и, значит,
из иконы какой-то монах стоит, в голубом одеянии. Я остановилась, или не помню,
этого тогда я не чувствовала. Я шла по тропинке и дошла как раз до крутого
оврага. И если бы я дальше шла, я бы упала в него. А вот он меня, этот монах-то
с неба остановил, значит. И когда я очнулась, открыла глаза-то, гляжу: как раз
один шаг — и я бы упал а. Я вот до сих пор гадаю. Или это мне показалось, или
это в уме что-то такое?» (А.И. Д-ва). По-детски
впечатлительное сознание людей поражали, словно молнией, вещи для нас привычные
и незаметные, но выбивавшие из обычного течения жизни. Их потом подолгу
обсуждали. «Где чё сотворит, какой несщастной случай, где пожар, дак
чудом звали. Миша Иванович начальником был, утром мы коров доили, он прошел по
двору. Там лошадок 3 было; на лошадку надел узду, хомут стал надевать, тут упал,
тут и душу отдал. Это разве не чудо? Под осень гроза большая была. Мы в деревню соседнюю ездили.
Как осветило, так ровно не знаю чё. Пришли колды, а там яма была, а вокруг нее
ельничек и 3 коровы мертвые лежат, одна наша схоронилась. Молния попала в елку
и убило коров-то. А мясо у телушек аж черно стало, дак ветилинар заставил
закопать их, а не дал скоту скормить… Дак это тоже чудеса!» (В.О. Медведева,
1921, дер. Колбяки). Мир был полон чудес, они подстерегали человека в его
привычной жизни. *** Не так уж и редки рассказы и об общении с душами умерших
близких людей. Рассказывает Анна Васильевна Рубцова (1918): «У моей матери у
подружки умерла мать, а отец этой девочки был кустарем, и, не подождав 40 дней,
сразу же женился. Он имел большое хозяйство, сам был в разъездах, поэтому и
взял жену. Им надо было ехать летом на ярмарку. Кустарь и попросил соседей,
чтобы каждую ночь, пока его нет дома, ночевали с его дочерью три девочки. В их
числе была и моя мама. Пришли они в первую ночь к этой девочке, легли спать,
уснули и в 12 часов просыпаются от громкого разговора и стука посуды. Девочки с
ними не было. Смотрят они в комнату, а девочка ставит самовар, посуду на стол и
разговаривает с кем-то, радуется тому, что гость в доме. «Как хорошо, что ты ко
мне пришла, почему ты ко мне раньше не шла, как мне плохо без тебя с мачехой. И
голос ей отвечал, хотя никого в комнате, кроме девочки, не было. Когда прошел
неурочный час, поднялся ветер над крышей, и голоса затихли. Девочка пошла
ложиться спать и скоро уснула. Всю ночь приглашенные девочки не спали. А на
утро девочка сказала, чтобы в следующий раз к ней никто не приходил, что «ко
мне маменька придет, мне не страшно». На следующий раз девочки не согласились
уже идти и рассказали родителям, в чем дело, но взрослые убедили их идти, а
сами отслужили в церкви молебен, и ночь прошла спокойно. В следующие разы
взрослые уже сами ходили ночевать. Однажды, когда намечалась свадьба, невеста заболела чем-то и
умерла. В гроб ее положили в свадебном платье и туфлях. Через некоторое время
матери снится эта девушка и говорит: «Зачем ты меня положила в туфлях, я так
устала, пошли мне тапочки», — и назвала адрес, число (когда нужно прийти)
и имя покойника. Мать этой девушки пришла в этот дом, и правда, там покойник.
Она спросила, можно ли положить в гроб тапочки. Родные покойника, не удивившись
этому вопросу или просьбе, согласились. Как моя мать получила похоронку на мужа, плакала сильно о
том, что осталась с тремя детьми, жизнь тяжелая. В один из летних дней в 12
часов ночи просыпается она от того, что будто бы к дому подъехала лошадь и
кучер говорит лошади: «Пр-р!», и слышит стук в окошко. Как будто видит она мужа
и слышит: «Поля, открывай!» Хотела она открыть окно, а в темноте за окошком
никого не видит, и начала сразу креститься, мало этого, начала читать молитву и
отошла от окна. Тут за окном поднялся сильный ветер и все исчезло. На следующий
день она пошла в церковь и отслужила молебен». Вера в существование души, загробной жизни была широко
распространена. Утешительно и предостерегающе думалось многим о загробной
жизни. Н.В. Огородова (1919) считает: «И в загробную жизнь люди верили. Раз
копали люди землю, нефть искали, наткнулись, говорят, на душу, заревела она, а
те испугались и перестали копать. Говорят, душа 40 дней летает вокруг своего
дома. А подумай-ка, вот если б отделить душу от тела, сколько ж людей-то уже
умерло, они бы ведь все уж заполонили, всю вселенную. Это сюда дана воля
вольная, а там человек за все ответит. Один раз Наталье приснился сон, что
будто бы в ад она пришла, стоит яблоня развесистая, мужик под ветками прыгает и
не может достать, а оказывается это наказание за то, что он людей в жизни
обделывал». Жизнь и смерть жили в неразрывном единстве — слитости и во
многом зависели друг от друга. ** О ПОЖАРАХ * Относительное равновесие в жизни крестьянина, минимальный
достаток — все это было очень зыбко. Страшный враг — огонь — мог за несколько
минут уничтожить все нажитое долгими годами тяжкого труда. Крестьянин мог
остаться один на один с миром — и раздетым-разутым идти собирать по окрестным
деревням «на погорелое место». А между тем живого огня внутри избы было немало:
топили печь, теплили на праздники лампадку у образов, жгли лучину долгими
вечерами для света, так что причина для пожара всегда имелась. Петр Алексеевич
Вострецов (1911) вспоминает: «Хоть лапотина и стара — брюки крашенинные, а
напляшешься вдоволь — дым коромыслом. Это все от лучины. Воткнут ее в
светильню, под светильню светильное корыто поставят — и дымит она себе. Хозяин
знай только лучину меняй. На потолке в каждой избе черное пятно от лучины было,
а на полатях дым все время глаза ел. Да и не в каждую избу плясать пустят. У
многих в подполье зимой ульи с пчелами стояли». Пожары были часты на памяти каждого крестьянина, а поскольку
деревни стояли близко друг от друга, то заполыхать могла вся округа. Е.А.
Смертина (1914, Сорвижи): «Ой, в нашу бытность в деревнях много пожаров было!
Ой! Столько пожаров было, что все и не упомнишь. А горело потому, что где-то
курили, где-то пойдут с лучиной. Раньше ведь электричества не было, все с
лучинами сидели вечерами. Тут вот пожары были частенько. Где-то заронишь
лучинку, то да сё. А загореться ведь недолго. Вот к одной женщине полюбовник
все ходил, дак он как-то и зажег. Уж не знаю, с чего у них там получилось. А сразу
сгорело семь домов подряд. Такой ветер в тот день шел, дак прямо в соседнюю
деревню головешки летели. Вот это в мою память вроде как самый сильный пожар
был. А без малого вся деревня тогда выгорела. Чё, с ведрами
побегаешь-побегаешь, а все одно. Ото всего могло загореться, если неосторожно
чего делаешь дак. А раньше ведь дома все деревянные были, рядом все, и деревни
недалеко друг от друга. Вот и горело». В сухие лета, когда загорались окрестные леса, многие
деревни выгорали целиком. Спастись от такой напасти было почти невозможно. Хотя
порой удавалось. В 1938 году сухота была. Пожары пошли. А лес близко к деревне
был. А ветер все от леса огонь гонит. Уж скотину на поля вспаханные выгонять
стали, вещи выносить, думали, сгорит деревня. А в соседней деревне, верст за
6–7, старичок жил. Старичка этого привезли. Он походил вокруг деревни, пошептал
и дым отговорил. А пожар больно страшный — верховой был. Много тогда леса
выгорело (П.А. Вострецов, 1911). «Постоянным источником опасности были бани. А я как помню,
было в деревне 120 домов. Весной одна женщина топила баню. А на бане лежал
сухой лен. Он загорелся. Баня загорелась. Ветром перекинулся огонь на дома.
Шестьдесят домов сгорело в один час, ничего не успели вынести, бедствовали.
Скотина была на выгоне, не сгорела. Ужас какой был! У мамы ноги отнялись. Люди
растерялись — больно быстро огонь перенесся от дома к дому. По деревням потом
собирали посуду, одежду, хлеб. Амбары-то были под крышей. Как свечки, вмиг,
надо представить — за час!» (Л.И. Скрябина, 1920). Случались и ночные пожары — неизвестно по какой причине.
Августа Прокопьевна Железнякова (1924, дер. Дуплино) вспоминает: «Пожар большой
по лету случился у Матвея Лапотнина. Дак ведь двое детей у него погорели, да и
сами-то выскочили в том, в чем спали. Ночью ведь дело-то было. Боялись пожаров
— это пуще всего на свете говаривали: "Вор придет, дак стены хоть оставит,
а этот вор все с собой унесет". Мало в те времена от пожаров-то спасали,
машин-то еще не было. На руках воду-то таскали. Ох, страшно, упаси Господь от
этого, даже врагу злейшему не пожелаешь». Как всегда на Руси случались во время пожаров и необъяснимые
явления. Рассказы о них долго гуляли по округе. Н.Ф. Ситников (1926):
«Случались в окрестности и пожары. Почти полностью выгорела соседняя деревня в
25 домов. Огонь перекидывался с одного дома на другой. Во время пожара
произошло чудо — в самом центре пожара уцелел один дом. Все дома вокруг
сгорели, а он нет, потому что хозяин несколько раз обходил дом с иконой Божьей
Матери». Пожар представлялся многим чем-то вреде божьей кары, и
сопротивляться которой было бессмысленно. От страха и ужаса люди цепенели и
беспомощно смотрели, как погибает их добро. Летние пожары были страшны еще и
тем, что все взрослое население находилось в поле или на сенокосе, а дома
оставались лишь старики с малыми ребятами. При таком раскладе зачастую сгорал и
домашний скот, птица. Т.М. Иванцова (1926) рассказывает: «Помню, когда мне было
8 лет, у нас в деревне был большой пожар. Выгорело почти полдеревни. Начался
пожар днем, когда все взрослые были в поле, в деревне были одни старики и дети.
Когда пожар разбушевался, старики и дети стали выбегать из деревни. Я выводила
из деревни за палку одного слепого старика, он поблагодарил меня и дал мне за
это золотую монету». Пожалуй, ничего так не боялся в жизни крестьянин, как
пожара. ДЕВИЧЬИ ГАДАНИЯ Ворожеями, знахарками, колдуньями, как правило, были
женщины. Гадать на суженого умела любая девушка. В каждой деревне был свой
традиционный круг гаданий, которым и пользовались все девушки этой деревни.
Замужество в жизни женщины — событие главнейшее. От этого зависела вся ее
жизнь. Поэтому с трепетом и волнением девушки пытались узнать свою будущую
судьбу: какой будет муж — пьющий или нет, какова мужнина семья, куда доведется
выйти замуж — в какую деревню округи. От любого из этих вопросов зависело
будущее счастье или несчастье девушки. Гадали обычно в праздник. И гадание было
таким же неотъемлемым элементом праздника, как ватрушки или хороводы. «В
Рождество мы ходили ворожить, с 7 до 19 января были у нас вечерки, тогда не
пряли и ходили плясать. Пускали в избу плясать по очереди. Бери керосин и ходи
просись. Жили 4 девки, и они все пускали на квартиру. Плясали кадриль, бегали
по ночам — снег пололи. "Полю, полю снежок, в которой стороне мой женишок,
там собачка взлай". Иногда сбывалось. Еще на голой пятке на снегу
покрутишься. Снег схватишь и бегом смотреть, какой волос будет там — такой и
жених будет. Если белый — будет белый жених, если черный — так черный. Ведра на
колодце запирали. Поставишь на колодец ведра друг с другом, запрешь замком,
ключ под подушку и заветишь, какой жених есть — тот и приснись во сне. Когда
мама девкой была, ей приснился отец мой и сказал: «Дай-ка мне ключ, кобылу
поить надо». А еще вот под стакан с водой насыпали сажи, туда клали обручальное
кольцо и смотрели в зеркало жениха. А мне все какая-то женщина виделась и плат
колпачком» (А.А. Феофилактова, 1918). Очень типичен и рассказ Анны Ивановны Суровцевой (1923) о
гаданиях на будущего жениха: «Девчонками в Новый год и по другим праздникам мы
бегали ворожили. Бегали и на перекресток дорог. На перекрестке крутишься до тех
пор, пока не упадешь. В какую сторону головой упадешь, значит в той стороне и
жених. Под праздники выкладывали из спичек под подушками колодцы. А ночью кто
из парней придет за водой, значит тот и жених. Раньше заборы были из ивовых
прутьев. Подойдешь к забору, обнимешь его, сколько руки хватят, и начинаешь
считать прутья — щетка, гребенка, сусек, мешок, котомка. На каком прутке
закончится, значит, такой и будет жених. Если закончится на щетке, то жених
будет чистенький, если на гребенке, то жених будет форсистый, если на мешке, то
средний, ну а если на котомке, то выйдешь ты за нищего. Чтоб узнать, выйдешь ты
в этом году замуж или нет, ставили лошадиную дугу. И если сможешь пролезть
сквозь дугу, то выйдешь, а если нет, то, значит, не судьба. Любили говорить:
«Если пролезу в дугу, замуж выйду в этом году». На Рождество, Крещение ходили
узнавать судьбу. Когда все в семье поужинают, то мы, девчонки, забирали
скатерть вместе с крошками и ложками. Шли к кому-нибудь под окно, подойдем и
кричим: «Как судьбу зовут?» Из избы иной раз надур что-нибудь ответят, а иной
раз имя какое-нибудь назовут. Девчонками любили сидеть в избушках у одиноких
старушек. Принесешь по полену дров, дров ведь не было, и сидишь что-нибудь
вяжешь или песни поешь. Дрова воровали из дома». Иногда в деревнях были свои, не присущие другим местностям
формы гаданий (наряду с самыми распространенными). Александра Павловна
Гончарова (1921, дер. Борчинки) их помнит: «В Рождество гадали да и в Масленицу
тоже. В основном с 12 до 3 часов, когда миром правит колдовская сила. Берешь лист бумаги, загадываешь что-нибудь, мнешь его,
ложишь на перевернутую крышку и жжешь. Получается нерассыпавшаяся сгоревшая
бумага. Вот и смотришь на тень, поднеся к комку свечу. Что привидится, то и
сбудется. Или расплавишь воск, растопишь, а потом выплеснешь в таз с
водой. Какая фигурка, то и сбудется. Надеваешь на правую ногу чулок, а под подушку гребень и
мыло, и говорили: «Суженый, ряженый, приди меня разувать, умой меня, причеши
меня!» — приснится твой единственный в свадебном наряде, проснешься без чулка,
причесанная и умытая. Мамаше клали под подушку сковородку, ей и приснится, кого
она блинами кормит — тот и суженый. Подслушивали под окнами чьего-нибудь дома, что услышишь, то
и сбудется. К проруби девки ходили. Тоже слушали. На бобы гадали: "41 боб скажите сущую правду!"
Вопрос загадывают, раскладывают на три кучки наугад, отсчитывается от каждой по
четыре, если в первом ряду получается 5, то исполнится, если девять, то
задержится». А Мария Николаевна Шадрина (1905) рассказывает: «В святки
гадали. Вот одно из гаданий. Ночью по 3–5 человек (обязательно нечетное
количество) ходили на ростань — это на пересечении дорог. В руки брали
сковородник. Все садятся, а одна обводит вокруг себя три черты и приговаривает:
«Черта медиа. Черта оловянна. Ходи вокруг, сила окаянна. Чур, слушай». Садятся
спинами друг к другу. Глаза закрыты. Слушают. Ждут, когда с какой-нибудь
стороны собака залает, скрип саней послышится или колокольчик зазвенит. Кто с
какой стороны услышит, туда и замуж пойдет». Форм гаданий было воистину тысячи. Некоторые из них довольно
неожиданны сегодня дня нас, но тесно связаны с крестьянским обиходом. «На
праздники гадали, больше на Рождество. Старшие всегда кудесили. Как-то петуха
заморили сестра с подружкой. Его садили под кадку с курицей. Если выйдешь ты
замуж, то они вместе из-под кадки идут к столу, а нет, то разбежатся в разные
стороны. Это сестра гадала с подружкой Марусей. У Маруси вместе идут, а у Поли
в разные стороны разбегаются. Так и вышло: Маруся вышла замуж, а Поля — нет»
(М.П. Галкина, 1906). Особые гадания существовали для невесты уже высватанной.
Девушка уже знала, в какую семью она пойдет — на нее и гадала. Имелось множество примет о будущей семейной жизни. Их хорошо
помнит Мария Макаровна Лузянина (1905): «Если жених к невесте наряжухой придет
— свадьба скоро. А вот коли теща его не узнает — то любви большой быть. Еще,
если невеста к жениху пожалует — быть ей у свекрови, как у мачехи. Поэтому
девки не часто наряжухами были. А еще обычай был: невесте в дом жениха тайно
пробраться и спрятать куда-нибудь подальше яичко. Свекровь его не должна найти.
Если день оно у жениха пролежит — свадьбе быть. А если найдут его — это уж
невеста виновата — спрятала худо. А еще бабушка мне говорила, что, мол, ежели
яичную скорлупу истолочь в Пасху, да половик в сенях настлать — все нежеланные
женихи ходить отвадятся. Таких примет много было. А Пасха за полночь кончалась,
напоследок каждый должен был поляйца съесть, а половинку через правое плечо
кинуть. Это чтобы все хорошо было. Хорошие хозяева и собакам в конуру яички
клали — чтоб те дом стерегли лучше! Ой, интересных примет много. Ну, к примеру,
эти: если коням жениховским сахару к овсу подмешать или сыты вместо воды — к
любви большой; если в тарелке еду оставлять — брошенной быть, в зеркало
смотреть да жевать — детей не иметь; дятла в Купавню видеть — трудиться много;
крошки со стола рукой сгребать — к бедности; соседку не признать — к беде,
ссоре. Да много еще, не упомнишь все-то. Так, если к случаю придется. Но
приметы, я считаю, — дело серьезное». О крестьянских приметах речь пойдет отдельно. Это
действительно дело серьезное КЛАДЫ Поверья, слухи, легенды жили в узком деревенском мирке
долгие десятилетия, не вытесняемые волнами новой информации. Одни из самых
устойчивых — слухи и предания о кладах. В них, как в капле воды, отразились все
особенности крестьянской психологии, мировосприятия. Доверчивость и
боязливость, детская запуганность и отчаянная отвага — чего только нет в
рассказах о кладах. Вместе с тем они очень типичны. Основные элементы, как правило,
повторяются. Мир чудес, мифов, сказок и приключений входил в монотонную
крестьянскую жизнь с легендами о кладах. Словно приоткрывалась дверца в совсем
иную жизнь, желанную и страшноватую, которая пугала и манила одновременно.
Любили рассказывать о кладах в русской деревне. Невдалеке от каждой деревни
была или заветная старая сосна, или городище, или тайная пещера, куда вход
только по зароку. Чудеса были рядом. Вспоминает Анна Васильевна Зубкова (1918):
«На перекрестке улиц Луговая и Городищинска в Первомайском стояла часовня. В 12
часов ночи якобы выходил петух и ходил вокруг этой часовни и никого не
подпускал во внеурочный час. Петух этот охранял захороненный в этой часовне
клад. Кто подойдет — этот петух налетал и клевал в голову. Все боялись этой часовни,
никогда не ходили мимо этого места: даже ребята не бегали туда играть. Это
рассказывала нам наша мать, говорила: "Не ходите туда играть", —
никогда мы туда и не ходили. В Первомайском есть курган. Все ровное место — и вздымается
гора. На нем растут елки и кедры. На этом кургане всегда было сыро, иначе он
называется Городище. На Городище всегда было холодно. На вершине его стояла
часовня, в ней молебны правили, потом ее снесли и построили вышку прыгать с
парашютом. И вот говорили, что есть в кургане этом потайная дверь, тайный ход,
и караулит его нечистая сила. И уже в 8–9 часов боялись ходить мимо этого
места, особенно зимой. Клады не молчали, они манили людей к себе. Считалось, что
птица или какое-то животное, стерегущее клад, выходят ночью на поверхность
земли. Поймай его — и клад твой. Охотников было немало. Мария Васильевна Пикова
(1914) рассказывает: «О кладах в деревне тоже говорили. Вот, дескать, на дороге
от Мокрецей до Каринки бегает желтая красивенькая курочка. Если пойдешь по той
дороге в 12 часов, то ее непременно увидишь. Кто поймает ее, узнает место, где
зарыт клад. Многие видели ту курочку, но поймать боялись, думали, что она
превратится в страшное лесное животное. Боялись. Потом по той дороге ездить
перестали, и курочка пропала. На городище, говорят, был клад. Все его искали,
перерыли всю сопку, но клада не нашли. Многим он казался». Несомненным признаком клада считали огонь, выходящий ночью
на поверхность земли. Клады, как видим, тесно связаны с ночью, ночным миром. «О
кладах я чего слыхала. Напротив нашей деревни стояла деревня Чутай. На
Чутайской горе каждую ночь горел огонь. Казалось только летом и все на одном
месте. Говорили, что там клад зарыт. Как подходили к горе, огонь потухал.
Сколько ни копали, так ничего и не нашли» (А.И. Петрова, 1916). В местах, населенных русскими позднее, колонизированных,
считалось, что клады, уходя, зарывали коренные жители. На Вятке из всех
деревьев наиболее кладоносной считалась сосна. «У нас за огородом растет сосна.
Так под ней, говорили, зарыт клад. Деревни-то когда не было, первыми сюда
приехали марийцы, так вот они клады-то прятали. Этот клад казался. Люди видели,
как под сосной как будто свечка горит. А дедушка рассказывал, что он там коня
золотого видел. Красивый и весь золотом светится. Еще рассказывали, как небо
открывается. Я сама-то ни разу ничего этого не видывала. На небе
появляется точка, она увеличивается и занимает полнеба. Говорят, кто три раза
такое увидит, будет счастливым. Другие говорят, что небо открывается перед
концом света» (П.С. Медведева, 1906). Клады выходили из земли при определенных условиях выполнения
зарока. Иногда зарок бывал тяжек. «Один житель Березовских Починок услышал
разговор, что на берегу реки Камы зарыт клад с заветом "душу отдать",
то есть убить человека, тогда клад легко найдешь. Этот житель решил убить
старушку, которая скоро умрет. Подкараулил старушку, переходящую бродом речку
Каму, в церковь в село Георгиево шла, и утопил ее в реке. Долго потом копался с
лопатой на берегу, клад не нашел» (В.П. Сюткин, 1903). Использовать клад на благое дело считалось невозможным.
Трудно было его достать — страшно его и расходовать. Кладов боялись —
считалось, что они притягивают несчастья. А вот что рассказывает Анна Семеновна Гонцова (1912): «Про
клад один случай помню. У нас на лугу стояла сосна толстая. Возле нее будто
белая баба. Поверье было, если баба будет в положении и ей худо станет, надо к
сосне идти — клад будет. Как-то одной бабе худо стало, мужик ее и повел к
сосне. Она там родила и — правда — клад вышел — горшочек. Потом милиция
приезжала: мужик тот на сплаву утонул. Баба им горшочек и выставила. А там все
золото, как нынешние две копейки. А куда потом это золото дели, не знаю. А
сосну потом сожгли зачем-то». По воспоминаниям старожилов, клады порой стерегла и охраняла
от людского глаза ночная нечистая сила. Уводила кладоискателей в другую
сторону, переносила клады из опасного места. Особенно часто водила она людей по
ночному лесу. Степан Андреевич Пыхтеев (1922) рассказывает: «С лешим надо
дружить. Он, если повезет, клад найти поможет. Укажет или еще как. Но бывали
сельчане, которым он помогал найти. А кладов у нас немало находили. И банды,
бывало, схороняли награбленное, и с давних времен оставались, или еще откуда.
Рассказывали, мужик с Погорного домой по лесу пьяный шел. И заснул ненароком.
Просыпается, а перед ним мальчик маленький стоит, белый такой и светится, голенький. Пошел мужик за ним. Долго шел, по корягам, по болотам. А
мальчик идет и не оглядывается. Шел, шел и как бы в землю увязать начал. И
совсем пропал. Испугался мужик, утром, когда рассвело, пришел он домой и
рассказал все. Собрались мужики, взяли лопаты и пошли туда. Далековато то место
было. Копать начали. Золота они тогда не нашли, но откопали немалую гору
скелетов. Старые, гнилые, ломаные. Великое множество их там было. Неведомо,
откуда они там взялись в глуши. Вот сейчас никто не верит ни в леших, ни в
чертей, и в Бога люди теперь не верят. Нет для них ничего святого». Земля была самой надежной сберкассой для мужика, куда он и
прятал свои сбережения. Об огоньке, светящемся по ночам над кладом, вспоминают очень
многие рассказчики. Мария Андреевна Колбина (1916): «Богатые мужики имели
золото и ставили в поле, копали ямы и закладывали золото в чаны, шкатулки. Клад
этот завещали кому-нибудь из родных. А выходил этот клад, словно свечушка
горит. Если этот клад завещен тебе, то видишь огонек и сможешь отыскать. А те,
на кого он не был завещен, огонек не видят». Вторая верная примета клада — мальчик, человек или конь,
ведущий очевидца к кладу, и там внезапно пропадающий. А.Я. Шутова (1915, дер.
Угор): «Слыхали о кладах. Мужики искали клад под елочкой, говорили, что там
зарыт. Но ничего не нашли. Есть такая примета, что если увидишь, будто лампочка
светит, здесь и зарыт клад. Сестра мне рассказывала, что, когда она
возвращалась домой, перед ней мальчик появился и побежал. Она за ним, а он упал
у пня и будто зарылся. Когда она подбежала, то никого не нашла. Бабы говорили,
что ей надо было очуркать, и клад бы появился. Говорили, что в одном месте
видели, как каталась чурка, надо было очуркать, клад бы появился». Но если были среди крестьян любители поискать клад, то были
и крестьяне, панически боявшиеся найденного клада. М.Г. Огородова (1921)
рассказывает: «К одной семье под окна приходила лошадь, ржала, кушать просила,
они ее пустили в ограду, она все равно ржет. Они решили ее выгнать, хлестнули,
а она и распалась, а внутри — клад, одно золото. Видимо, когда стали
раскулачивать-то, вот богачи, когда уезжали за границу, и заговорили с помощью
колдуна лошадь, в которой золото, на Ивана. А прошло 2–3 года, вот клад к ним в
ограду и закатился. Иван же не хотел принять золота, говорил, кому клад, тому
яд, меня посадят, скажут, что я с богачом заодно». Советская власть шутить не любила. Масса кладов была
закопана раскулаченными крестьянами перед их арестом и ссылкой. Они надеялись
вернуться домой. У.А. Федорова (1906): «Ранешны клады — это колды люди, которы
убегали, их раскулачивали, они клады закопывали. Серебра ^большую чарушу
Прокопьиха Щироковска закопала, дак веть сын не мог найти. Помесье раскопывали,
все равно не нашли. Умерла, так не сказала… На Мамаевшине говорили, что клад
искали; где закопан, не могли найти. А после трактора-то ходили, дак, как ни
старались, не нашли. У нас дед Макар закопывал, дескать говорили, что нашли,
как лишали-то их. Посуду закопывал, дак потом земля-то осела, все и сломалось… Это уж чуть не 40 лет назад, в Раменье событие было. Ученица
ушла на речку, а тут большие-большие берега. Весной-то вода обмыла берега, под
сосной отмыла, а девчушка сначала денежку нашла. Она учителям сказала, потом
раскопали и нашли много золота. Все его сдали и отремонтировали школу». Нередко и в советское время человек, нашедший клад, ничего
не получал от своей находки. Местное начальство умело пользовалось наивностью
крестьян в этих делах. А.П. Кашина (1920): «Клады-то закопывали. Дедушка наш
тоже клад находил. Нашел он бурак золота под сенями. Отдал он этот клад в
сельсовет, и отдали ему 20 рублей, а сами себе дома построили». В местах поближе к Уралу, горным заводам легенды и сказки о
кладах были особенно распространены и любимы в вечерних рассказах как
взрослыми, так и несмышлеными ребятами. В них появлялось много красивостей,
неслыханных ужасов и отчаянной удали молодецкой. Такие сказки сохраняли, как правило,
связь с окрестностями села. Рассказчики стремились сделать их пострашнее и
незамысловатее. Типичный пример такой вечерней сказки о кладах — рассказ
Евгения Николаевича Осколкова (1926) из заводского поселка Кире: «Народ был
очень суеверный и всего этого боялся. На пруду есть Отрывной Носок (небольшой
островок, соединенный с берегом полоской земли, которую в период паводка
заливает), там до сих пор люди изредка призраки видят. И вот один рабочий
услышал, что там клад зарыт, но его можно взять, лишь Черную книгу почитав. И
вот он нашел старика, у которого та книга была, по легенде там была избушка
разбойников полуподвальная на речке Кире. Старик тот показал, где надо рыть. И
вот летом в ночь он начал копать. Вылез из ямы покурить, глядь — а земля обратно
сыплется, как вода, как раз и туда. А поскольку он твердо до конца решил дойти,
то он нашел в книге заклинание, и земля больше не осыпалась. Вот докопался до
сруба, но бревно прогнило, и он провалился сквозь сгнивший сруб, а книгу ту
наверху забыл. Опомнившись, постарался он выбраться обратно, но отверстие
исчезло, и вокруг была тьма кромешная. И стал он искать выход, шарить вдоль
стен, и в одном месте он нашел в нише трут, огниво, свечку и кипу бумаг. Добыл
он огонь и огляделся. Был он в маленьком помещении, и видны были лишь
прогнившие доски и бревна. А в бумагах он на листе прочитал: «Нашел одно, найди
другое». Поискал еще он в нише и нашел пистолет кремниевый и кинжал. И на
бумагах сразу еще буквы появились, и было написано, что надо встать спиной к тайнику
и ударить кинжалом в третье бревно, стена рухнет и откроется другое помещение,
надо снять с сундука убитую девушку и под ней будет то, что он искал. Парень
был неробкого десятка, но от этого волосы у него заходили дыбом. Но выбираться
надо, и вот вложил он в удар кинжала всю силу, обрушил перегородку и пролетел
по инерции в другое помещение, и руки его попали в скелет. А на бумаге-то было
написано, что клад искать надо. Стал он стаскивать скелет в сторону, но скелет
не двигался. Страх сковал его руки, ноги. Чувствуя, что попытки бесполезны,
перебрался он в то помещение, чтобы выбраться, ему уже не до клада было, и
внимательно дочитад до конца, что жизнь его будет теплиться до тех пор, пока
горит свеча, но так как он не из робкого десятка, смел и силен, и сможет
выполнить одно поручение, то жив останется. А надо всего лишь встать в голове у
женщины и перебирая волосы, найти тот, который на ощупь твердый, а на цвет
зеленый, вырвать его и порвать, и в тот момент, когда потухнет свечка,
выстрелить в призрака. У него хватило силы и воли сделать все это, и какой-то
странной силой его выбросило вверх, от страшного напряжения он потерял
сознание. Придя в себя, он увидел, что находится в своей яме, что скоро
наступит рассвет, и рядом валялись лопата, топор и лом. Лом был скручен в узел,
на топоре были огромные зазубрины, а лопата была смята в гармошку. Книга
исчезла. Там эту яму можно найти, и себя можно испытать и сейчас. Таких легенд
было много, и пострашнее этой». Клады. Без нечистой силы здесь дело не обходится. Но
нечистая сила действует и во многих других областях жизни. Прикрепления: Картинка 1 · Картинка 2 |
|
|
| Всего комментариев: 0 | |