24 декабря родился Ада́м Бернард Мицке́вич (24 декабря 1798, фольварок Заосье, Новогрудский уезд, Литовская губерния, Российская империя — 26 ноября 1855, Константинополь, Османская империя) — польский поэт, деятель национально-освободительного движения. Оказал большое влияние на становление польской и белорусской литературы в XIX в. В Польше считается одним из трёх величайших польских поэтов эпохи Романтизма (наряду с Юлиушем Словацким и Зигмунтом Красинским).Своим поэтом Мицкевича считают и в Белоруссии,и в Литве.

Из прекрасной поэзии Мицкевича в замечательных русских переводах :

Спокойной ночи!

 Спокойной ночи! Спи! Я расстаюсь с тобой.

 Пусть ангелы тебе навеют сновиденье.

 Спокойной ночи! Спи! Да обретёшь забвенье

 И сердцу скорбному желанный дашь покой.

 И пусть от каждого мгновения со мной

 Тебе запомнится хоть слово, хоть движенье,

 Чтоб за чертой черту, в своём воображенье,

 Меня ты вызвала из темноты ночной.

 Спокойной ночи! Дай в глаза тебе взглянуть,

 В твоё лицо... Нельзя? Ты слуг позвать готова?

 Спокойной ночи! Дай, я поцелую грудь!

 Увы, застёгнута! О, не беги, два слова!

 Ты дверь захлопнула... Спокойной ночи снова!

 Сто раз шепнул бы "спи”, чтоб не могла уснуть.

***

Посвящение в альбом

(Песня на это стихотворение Мицкевича входила в культовую некогда пластинку Давида Тухманова "По волне моей памяти". Пела вокальная ггуппа ВИА "Современник")

 Дни миновали счастливые, нет их!

 Было цветов — сколько сердце захочет!

 Легче нарвать было сотни букетов,

 Нежели ныне цветочек.

 Ветер завыл, и дожди заструились,

 Трудно найти средь родимого луга,

 Трудно найти, где цветы золотились,

 Лист для любимого друга.

 Будь же довольна осенним листочком,

 В дружеской был он руке, хоть неярок,

 Будь ему рада хотя бы за то, что

 Это последний подарок.

(пер. С.Кирсанова)

Сватовство

Покамест пел я дочке дифирамбы,

Мать слушала, а дядюшка читал.

Но я шепнул: "Вот пожениться нам бы",

Весь дом я, оказалось, взволновал.

Мать говорит о душах, об именьях,

А дядя – о доходах и чинах,

Слугу служанка просит без стесненья

Сказать, каков в амурных я делах.

Мать! Дядюшка! Парнас – мое поместье.

Душой владею я всего одной.

Чины смогу в веках лишь приобресть я.

Доход? Перо – вот весь достаток мой.

Любовь? Нельзя ль, плутовка, без расспросов!

О ней скажу тебе наедине,

Когда ты, моего лакея бросив,

Одна заглянешь вечерком ко мне.

(Пер. М. Живова )(1825)

Воевода

Поздно ночью из похода

 Воротился воевода.

 Он слуга́м велит молчать;

 В спальню кинулся к постеле;

 Дёрнул полог… В самом деле!

 Никого; пуста кровать.

 И, мрачнее чёрной ночи,

 Он потупил грозны очи,

 Стал крутить свой сивый ус…

 Рукава назад закинул,

 Вышел вон, замок задвинул;

 «Гей, ты, — кликнул, — чёртов кус!

 А зачем нет у забора

 Ни собаки, ни затвора?

 Я вас, хамы!.. Дай ружьё;

 Приготовь мешок, верёвку,

 Да сними с гвоздя винтовку.

 Ну, за мною!.. Я ж её!»

 Пан и хлопец под забором

 Тихим кра́дутся дозором,

 Входят в сад — и сквозь ветвей,

 На скамейке у фонтана,

 В белом платье, видят, панна

 И мужчина перед ней.

 Говорит он: «Всё пропало,

 Чем лишь только я, бывало,

 Наслаждался, что любил:

 Белой гру́ди воздыханье,

 Нежной ручки пожиманье,

 Воевода всё купил.

 Сколько лет тобой страдал я,

 Сколько лет тебя искал я!

 От меня ты отперлась.

 Не искал он, не страдал он;

 Серебром лишь побряца́л он,

 И ему ты отдалась.

 Я скакал во мраке ночи

 Милой панны видеть очи,

 Руку нежную пожать;

 Пожелать для новоселья

 Много лет ей и веселья,

 И потом навек бежать».

 Панна плачет и тоскует,

 Он колени ей целует,

 А сквозь ветви те глядят,

 Ружья наземь опустили,

 По патрону откусили,

 Вбили шомполом заряд.

 Подступили осторожно.

 «Пан мой, целить мне не можно, —

 Бедный хлопец прошептал, —

 Ветер, что ли, плачут очи,

 Дрожь берёт; в руках нет мочи,

 Порох в полку не попал».

 «Тише ты, гайдучье племя!

 Будешь плакать, дай мне время!

 Сыпь на полку… Наводи…

 Цель ей в лоб. Левее… выше.

 С паном справлюсь сам. Потише;

 Прежде я: ты погоди».

 Выстрел по́ саду раздался.

 Хлопец пана не дождался;

 Воевода закричал,

 Воевода пошатнулся…

 Хлопец, видно, промахнулся:

 Прямо в лоб ему попал.

(Пер. А.С.Пушкина)(1833)

Из «Крымских сонетов»:

Аккерманские степи

Выходим на простор степного океана.

 Воз тонет в зелени, как челн в равнине вод,

 Меж заводей цветов, в волнах травы плывет,

 Минуя острова багряного бурьяна.

Темнеет. Впереди — ни шляха, ни кургана.

 Жду путеводных звезд, гляжу на небосвод...

 Вон блещет облако, а в нем звезда встает:

 То за стальным Днестром маяк у Аккермана.

Как тихо! Постоим. Далеко в стороне

 Я слышу журавлей в незримой вышине,

 Внемлю, как мотылек в траве цветы колышет,

Как где-то скользкий уж, шурша, в бурьян ползет.

 Так ухо звука ждет, что можно бы расслышать

 И зов с Литвы... Но в путь! Никто не позовет.

(Пер. И.Бунина)

Плавание

Гремит! Как чудища, снуют валы кругом.

 Команда, по местам! Вот вахтенный промчался,

 По лесенке взлетел, на реях закачался

 И, как в сетях, повис гигантским пауком.

Шторм! Шторм! Корабль трещит. Он бешеным рывком

 Метнулся, прянул вверх, сквозь пенный шквал прорвался,

 Расшиб валы, нырнул, на крутизну взобрался,

 За крылья ловит вихрь, таранит тучи лбом.

Я криком радостным приветствую движенье.

 Косматым парусом взвилось воображенье.

 О счастье! Дух летит вослед мечте моей.

И кораблю на грудь я падаю, и мнится:

 Мою почуяв грудь, он полетел быстрей.

 Я весел! Я могуч! Я волен! Я — как птица!

(Пер. В.Левика)

Бахчисарай

Безлюден пышный дом, где грозный жил Гирей.

 Трон славы, храм любви — дворы, ступени, входы,

 Что подметали лбом паши в былые годы, —

 Теперь гнездилище лишь саранчи да змей.

В чертоги вторгшийся сквозь окна галерей,

 Захватывает плющ, карабкаясь на своды,

 Творенья рук людских во имя прав природы,

 Как Валтасаров перст, он чертит надпись: "Тлей!”

Не молкнет лишь фонтан в печальном запустенье —

 Фонтан гаремных жен, свидетель лучших лет,

 Он тихо слезы льет, оплакивая тленье:

О слава! Власть! Любовь! О торжество побед!

 Вам суждены века, а мне одно мгновенье.

 Но длятся дни мои, а вас — пропал и след.

(Пер. В.Левика)

Дорога на пропастью в Чуфут-Кале

Мирза и пилигрим

Мирза

Молись! Поводья кинь! Смотри на лес, на тучи,

 Но не в провал! Здесь конь разумней седока.

 Он глазом крутизну измерил для прыжка,

 И стал, и пробует копытом склон сыпучий.

Вот прыгнул. Не гляди! Во тьму потянет с кручи!

 Как древний Аль-Каир, тут бездна глубока.

 И рук не простирай — ведь не крыло рука.

 И мысли трепетной не шли в тот мрак дремучий.

Как якорь, мысль твоя стремглав пойдет ко дну,

 Но дна не досягнет, и хаос довременный

 Поглотит якорь твой и челн затянет вслед.

Пилигрим

А я глядел, Мирза! Но лишь гробам шепну,

 Что различил мой взор сквозь трещину вселенной.

 На языке живых — и слов подобных нет.

(Пер. В.Левика)

Биография.

Родился Адам в семье обедневшего шляхтича Миколая Мицкевича (1765—1812), адвоката в Новогрудке (современная Беларусь); фамилия Мицкевич, как и ряд других фамилий польской шляхты — белорусского происхождения, от имени Зміцер (Дмитрий). Мать поэта происходила из семьи крещеных евреев.

Получив образование в доминиканской школе (1807—1815), поступил в Виленский университет (1815). С 1817 участвовал в создании и деятельности патриотических молодёжных кружков филоматов и филаретов (тайное патриотическое и просветительское объединение студентов).

Первое стихотворение «Городская зима» опубликовано в 1818 году в виленской газете „Tygodnik Wileński". Изданный Юзефом Завадским первый стихотворный сборник «Поэзия» (Вильна, 1822) включал «Баллады и романсы» и предисловие «О романтической поэзии» , став манифестом романтического направления в польской литературе. Одним из первых его произведений была «Живиля», в котором героиня — литовская девушка Живиля убивает своего возлюбленного за то, что тот впускает в родной город русских. Это было одним из первых его произведений, переведённым на иностранный (литовский) язык в 1819 году.

В октябре 1823 был арестован в Вильне по раздутому делу филоматов и заключён в тюрьму. В октябре 1824 был выслан в изгнание из Литвы. В России вышла книга «Сонеты» (1826), включившая знаменитый цикл «Крымские сонеты» с образом героя-пилигрима, тоскующего о покинутой родине, и новыми для польской поэзии восточными мотивами.

До 1829 пробыл в России: Санкт-Петербург, с февраля по март 1825 — Одесса, с выездом в Крым, с декабря 1825 — Москва (где неудачно пытался жениться на Каролине Яниш, будущей поэтессе и переводчице Каролине Павловой), с ноября 1827 снова Петербург. В России сблизился с участниками декабристского движения (К. Ф. Рылеев, А. А. Бестужев), с видными русскими писателями и поэтами (А. С. Пушкин, А. А. Дельвиг, И. В. Киреевский, братья Ксенофонт Полевой и Николай Полевой, Д. В. Веневитинов, Е. А. Баратынский). Особенно близкие дружеские отношения связали Мицкевича с поэтом и журналистом князем Петром Андреевичем Вяземским, который стал первым переводчиком на русский язык "Крымских сонетов". В Санкт-Петербурге в 1828 году вышла поэма «Конрад Валленрод» с посвящением императору Николаю I. В ней повествуется о борьбе населения Литвы с крестоносцами. Поэма прочитывалась современниками как аллюзия борьбы поляков с поработителями и разрешение проблемы примирения морали с политикой: внешне смириться с оказавшимся сильнее врагом и пойти на службу к нему, одновременно тайно действуя против него («валленродизм»). В сборник «Поэзия» (1829) вошли лирические стихи, поэма «Фарис» и баллады.

Своим стихотворением «Моим друзьям-москалям» (1830) Мицкевич хотел сказать, что призывает к борьбе не с русским народом, а с имперским гнетом, от которого страдают как поляки, так и русские. В нём, обращаясь к русским поэтам, он спрашивает, остались ли они верны своим свободолюбивым идеалам: «Может быть, кто-то из вас продал душу свою царю и сегодня на его пороге бьёт ему поклоны… Может быть, кто-то из вас продажным языком прославляет его триумф и радуется мучениям своих друзей…»

В мае 1829 года выехал из Петербурга за границу.

Жил в Германии, Швейцарии, Италии. После безуспешной попытки присоединиться к участникам восстания 1831 года остановился на несколько месяцев в Дрездене. В 1832 поселился в Париже, сотрудничал с деятелями польской и литовско-белорусской эмиграции, занимался политической публицистикой. В 1834 г. женился на Целине Шимановской, которая родила ему 6 детей — дочерей Марию и Хелену, а также сыновей Владислава (1838—1926) — видного деятеля польской эмиграции, Юзефа (1850—1938), Александра и Яна. Крупнейшее произведение Мицкевича — эпическая поэма «Пан Тадеуш», писавшаяся в 1832—1834 и изданная в Париже в 1834 году. В поэме создан полный ностальгии и юмора образ красочных, но исторически обреченных шляхетских нравов. Считается польской национальной эпопеей и шедевром словесной живописи. «Пан Тадеуш» экранизован польским режиссёром Анджеем Вайдой.

 В 1839—1840 преподавал латинскую литературу в Лозанне. В 1840 стал первым профессором славянской словесности в Коллеж де Франс. В 1841 подпал под влияние проповедника польского мессианства Анджея Товяньского. За пропаганду товянизма французское правительство в 1845 отстранило Мицкевича от чтения лекций. В 1852 он был отправлен в отставку.

В апреле 1855 года Мицкевич овдовел, и уже осенью 1855 уехал в Константинополь, намереваясь организовать Новый польский, а также еврейский легион для помощи французам и англичанам в борьбе с Россией.

Заразившись холерой, умер 26 ноября. Перед смертью сказал своему другу Служальскому, когда тот спросил, не хочет ли он что-либо передать детям: «Пусть любят друг друга», — и через несколько минут прибавил еле слышным шепотом: «Всегда!».

В 1890 году прах Мицкевича был перевезен из Парижа в Краков и помещен в саркофаг в Вавельском кафедральном соборе.

Язык Адама Мицкевича является в большой степени языком польской шляхты в Беларуси и Литве, к которой принадлежал сам поэт и которая с точки зрения грамматической системы и лексических ресурсов имеет в себе множество белорусских элементов, восходящих к местным белорусским говорам. В своём творчестве провинциализмы поэт вводил целенаправленно, тем самым подчеркивая свою локальную особенность. Профессор Университета имени Адама Мицкевича Станислав Добжыцкий в своей работе «Несколько наблюдений за языком Мицкевича» зарегистрировал многочисленные языковые факты, встречающиеся в произведениях Мицкевича, которые выходят за границы литературного польского языка.

На русский язык произведения Мицкевича переводили многие поэты и переводчики :А. С. Пушкин (перевёл балладу «Три Будрыса» (в переводе «Будрыс и его сыновья», 1833) — чрезвычайно точный перевод, считающийся непревзойденным шедевром переводческого искусства, а также балладу «Воевода» и вступление к «Конраду Валленроду») , И. И. Козлов, который в 1827 по прозаическому подстрочнику П. А. Вяземского полностью перевёл «Крымские сонеты», В. Г. Бенедиктов , А. Н. Майков , Л. А. Мей, позднее — К. Д. Бальмонт, В. Я. Брюсов, Игорь Северянин, М. А. Зенкевич, О. Б. Румер ,С. И. Кирсанов , Михаил Светлов ,Л. Н. Мартынов , Давид Самойлов , Арсений Тарковский и многие другие поэты и переводчики. Сонеты Мицкевича, помимо М. Ю. Лермонтова, А. Н. Майкова, И. А. Бунина, В. Ф. Ходасевича и других поэтов, переводил В. Левик.

В Новогрудке,на родине поэта, открыт дом-музей Адама Мицкевича.

В Одессе ,Варшаве ,Кракове, Познани,Гданьске,Минске, Вильнюсе, Веймаре , Санкт-Петербурге,Одессе и многих других городах установлены памятники Адаму Мицкевичу.