Главная » 2012 Декабрь 10 » 23 ноября родилась Мария Башки́рцева
13:05 23 ноября родилась Мария Башки́рцева |
| 23 ноября родилась Мария Константиновна Башки́рцева (11(23)
ноября 1858, Гавронцы, Полтавский уезд, Полтавская губерния, Российская империя
— 31 октября 1884, Париж, Франция), — французская художница российского
происхождения, автор знаменитого дневника.
Башкирцева с вызовом заявила
миру о своем честолюбии как двигателе творчества, а не низкой страсти. Дневник ее явился откровением для русского общества, когда
художница обьявила, что молодое поколение станет служить не общественным
идеалам, не народу, а своему честолюбию и тщеславию.  Картины Марии Башкирцевой   А после моей смерти перероют мои ящики, найдут этот
дневник, семья моя прочтет и потом уничтожит его, и скоро от меня ничего больше
не останется, ничего, ничего, ничего! Вот что всегда ужасало меня! Жить,
обладать таким честолюбием, страдать, плакать, бороться и в конце концов —
забвение... забвение, как будто бы никогда и не существовала...
Если бы я родилась мужчиной, то покорила бы Европу.
Родившись женщиной, я истощила энергию на споры с судьбой и эксцентрические
выходки.
Что я такое? Ничто. Чем я хочу быть? Всем. Дадим отдых
моему уму, утомленому этими порывами к бесконечному.
Слова любви стоят всех зрелищ в мире, исключая разве тех,
куда идешь, чтобы показать себя.
Мне кажется, что никто не любит всего так, как я люблю:
искусство, музыку, живопись; книги, свет; платья, роскошь, шум, тишину, смех,
грусть, тоску, шутки, любовь, холод, солнце, все времена года, всякую погоду,
спокойные равнины России и горы вокруг Неаполя, снег зимою, дождь осенью, весну
с ее тревогой, спокойные летние дни и прекрасные ночи со сверкающими
звездами... я все люблю до обожания. Все представляется мне со своих интересных
и прекрасных сторон: я хотела бы все видеть, все иметь, все обнять, слиться со
всем и умереть, если надо, через два года или в 30 лет, умереть с экстазом,
чтобы изведать эту последнюю тайну, этот конец всего или божественное начало.
Эта всемирная любовь не есть чувство чахоточной: я всегда
была такая, и я помню как раз, десять лет тому назад, я писала (1874 г.),
перечислив прелести различных времен года: «Напрасно захотела бы я выбрать: все
времена года хороши, все возрасты — вся жизнь».
«Надо все!»
«Надо природу, перед ней все ничтожно».
«Одним словом все в жизни мне нравится, мне все приятно
и, прося счастья, я нахожу свою прелесть и в несчастье. Мое тело плачет и
кричит, но что-то, что выше меня, радуется жизни, несмотря ни на что!»
Блаженны те, у кого есть честолюбие, это благородная
страсть; из самолюбия и честолюбия стараешься быть добрым перед другими, хоть
на минуту, и это все-таки лучше, чем не быть добрым никогда.
Настоящие эгоисты должны бы делать только добро: делая
зло, сам слишком несчастлив.
Человек слишком несчастен, чтобы не надеяться, что
существует Бог, который сжалится над нами; но что такое сделала я, что так
несчастна?
Можно верить только в одного Бога... абстрактного,
философского, великую тайну земли, неба, всего.
Этого Бога созерцают и представляют себе, глядя на звезды
и думая о научных вопросах, духовно, как Ренан... Но Бог, который все знает и у
которого можно всего просить... Я очень бы хотела верить в такого Бога.
Слово «гений» обладает тем же свойством, что и слово
«любовь». В первый раз едва решаешься написать его, а как раз написал, и
пойдешь употреблять его каждый день по поводу каждого пустяка.
Я плакала раз в объятиях мамы, и это разделенное
страдание оставило во мне на несколько месяцев чувство такого жестокого
унижения, что я никогда ни при ком не буду больше плакать от горя. Можно
плакать перед кем угодно от досады или по поводу смерти Гамбетты, но излить
перед другими всю свою слабость, свое убожество, свое ничтожество, свое
унижение – никогда! Если это и облегчает на минуту, то потом раскаиваешься как
в ненужном признании.
Известный мужчина женится, он выбирает себе женщину,
которую любит, или хозяйку, которая усовершенствует его ежедневную жизнь,
увенчает здание, которое он организовал, и эта женщина принадлежит ему.
Заурядный мужчина женится, и происходит приблизительно то же самое. Но, я не хочу
стать этой женщиной, ведь известный мужчина — это я. Ну, как же быть? Остаться
свободной. Но это означает, что я попаду в другие оковы и что я оправдаю всю
клевету...
Когда мною овладевает лихорадка чтения, я прихожу в
какое-то бешенство, и мне кажется, что никогда не прочту я всего, что нужно; я
бы хотела все знать, голова моя готова лопнуть, я снова словно окутываюсь
плащом пепла и хаоса.
В России мне недоставало
солнца, в Париже — платьев.
Я создана для триумфов и
сильных ощущений. Я могу достигнуть счастья быть знаменитой, известной,
обожаемой, и этим путем я могу приобрести того, кого люблю. Когда он увидит
меня окруженною славою!
Известные люди о Марии Башкирцевой и ее
«Дневнике»:
Мопассан, посетив её могилу, сказал: «Это была единственная роза в моей жизни,
чей путь я усыпал бы розами, зная, что он будет так ярок и так короток!»
Валерий Брюсов писал в своем дневнике: «Ничто так не воскрешает меня, как дневник
Башкирцевой. Она — это я сам со всеми своими мыслями, убеждениями и мечтами».
Чехов пишет А.С.Суворину: "Читаю "Дневник" Башкирцевой. Чепуха,
но к концу повеяло чем-то человеческим".( Письмо от 27 октября 1892 года)
Вот как описывал Марию
Башкирцеву французский критик Франсуа Коппе:
«В эту минуту вошла мадемуазель
Мари… В свои 23 года она казалась гораздо моложе, небольшого роста, при изящном
сложении, лицо круглое, безупречной правильности: золотистые волосы, темные
глаза, светящиеся мыслью, горящие желанием все видеть и все знать, губы,
выражавшие одновременно твердость, доброту и мечтательность, вздрагивающие
ноздри дикой лошади. М-ль Башкирцева производила с первого взгляда впечатление
необычайное... воли, прячущейся за нежностью, скрытой энергии и грации. Все
обличало в этой очаровательной девушке высший ум. Под этой женской прелестью
чувствовалась железная, чисто мужская сила…»
Критик
Н.К.Михайловский в рецензии на выход
"Дневника" Башкирцевой отметил: "У Башкирцевой страсть блистать,
властвовать, возвышаться над толпой доходила до настоящей мании. С этой точки
зрения она оценивает и любовь".«Смешна, нелепа, подчас возмутительна».
Л. Н. Толстой: «Как искусственно все у нее – и держится, и одета...».
И. А. Бунин: «Прочел (перечел) «Дневник Башкирцевой», – ...Все говорит о своей
удивительной красоте, а на портрете при этой книжке совсем нехороша. Противное
и дурацкое впечатление производит ее надменно-вызывающий, холодно-царственный
вид... Снова очень неприятный осадок от этого дневника. Письма ее к Мопассану
задирчивы, притязательны, неуверенны, несмотря на все ее самомнение... путаются
и в конце концов пустяковы. Дневник просто скучен. Французская манера писать,
книжно умствовать; и все – наряды, выезды, усиленное напоминание, что были
такие-то и такие-то депутаты, графы и маркизы, самовосхваление и снова
банальные мудрствования...»
Но в мае 1942-го сделал в своих
тетрадях такую пометку: «Кончил перечитывать «Дн-к» Башкирцевой. Вторая
половина книги очень примирила меня с ней. И какая действительно несчастная
судьба!..»
М.Цветаева
Ей даровал Бог слишком много!
И слишком мало - отпустил.
О, звездная ее дорога!
Лишь на холсты хватило сил...
Я с этой девушкой знакома
Увы, конечно, не была!
Но, как она - сидела дома
И золотой узор ткала.
В привычной клетке одиночеств,
Где и живет одна - душа,
Как много в дневниках
пророчеств,
Когда Любви тебя лишат!
Ей даровал Господь так много!
А Жизнь - крупинками считал.
О, звездная ее дорога!
И Смерть - признанья пьедестал!
В 1894 году Репин пишет своей ученице о Башкирцевой: "Это
была исключительная натура. Дерзость, отвага, самомнение сопровождали многих
гениальных людей".
Биография
Мария Башкирцева родилась в
1860 (или 1858) в имении Гавронцы
(Гайворонцы) недалеко от Полтавы, в семье местного предводителя дворянства
Константина Башкирцева и Марии Бабаниной. Ее мать, была из старинного
дворянского рода, в котором прослеживались татарские предки. Отец Муси – так
называли ее близкие – весьма образованный человек, не лишенный литературного
дарования, долгое время занимал пост предводителя полтавского дворянства.
Семейная жизнь родителей не сложилась: они расстались спустя два года после
свадьбы.
Детство Марии прошло в селе
Черняковка, по современному административному делению — Чутовского района
Полтавской области где ежегодно, на День молодёжи, происходит международная
ярмарка в Марииной долине, названной в честь Башкирцевой.
Муся воспитывалась блестяще
образованным дедом, поклонником Байрона и англоманом, и двумя гувернантками –
русской и француженкой. В десятилетнем возрасте болезненная девочка,
сопровождаемая домашними и врачом, уехала за границу, где и прошла вся ее
сознательная жизнь. После этого она побывала в России лишь трижды...
Вена, Баден-Баден, Женева. Там
девушка влюбилась в герцога Гамильтона, а позднее в аристократа Бореля. Вскоре
увелечение Борелем проходит, и в 1873 году гувернантка девочки сообщает ей
страшную новость: герцог Гамильтон женится, но, увы, не на ней. После
двухлетних скитаний по Европе мать и дочь остановились в Ницце, сняв на долгое
время роскошную виллу Аква-Вива.
Многочисленные таланты девочки
проявились рано. За короткий срок она овладела четырьмя современными и двумя
древними языками, что дало ей возможность знакомиться в оригинале с
произведениями античных авторов и классиков мировой литературы.
«Я взялась за распределение
часов своих учебных занятий: девять часов работы ежедневно, – писала она в
дневнике. – Мне тринадцать лет, если я буду терять время, то что же из меня
выйдет?.. Так много дела в жизни, а жизнь так коротка!»
С поразительной легкостью
научилась Муся игре на гитаре, мандолине, арфе и рояле. Наделенная от природы
удивительно сильным голосом редкого тембра и большого диапазона, она мечтала о
сцене.
«Я создана для триумфа и
сильных ощущений, поэтому лучшее, что я могу сделать, это сделаться певицей...»
Уверенность в собственном
успехе, может быть, была связана с одним любопытным случаем. Однажды
гадатель-еврей напророчил Мусиной матери: «У тебя двое детей, сын будет как все
люди, но дочь твоя будет звездою...»
Ей уже неполных 17, и на ее
любовном пути оказываются граф де Лардерель, Поль Гранье де Кассаньяк,
Антонелли, Одифре и др. Увлекшись де Кассаньяком, депутатом и оратором, Мария
всерьёз обращается к политике.
С 14 лет и до смерти Мария
ведёт на французском языке дневник (105 тетрадей), ставший впоследствии
знаменитым и неоднократно переведённый на многие языки, в том числе и на
русский. Дневник проникнут тонким психологизмом, романтической «жаждой славы» и
вместе с тем трагическим чувством обречённости.
В начале XX века эта книга была
очень популярна в России, а самой известной поклонницей творчества и личности
Башкирцевой была Марина Цветаева, в молодости переписывавшаяся с матерью
Башкирцевой (умершей в 1920-х годах) и посвятившая памяти Башкирцевой свой
первый сборник стихов «Вечерний альбом».
В возрасти 16 лет Мария узнает,
что у нее туберкулёз. Теперь она приводит много времени на курортах и чувствует
приближение скорой смерти.
В 1877 году семнадцатилетняя
Муся переехала в Париж. С театральными грезами со временем пришлось расстаться:
тяжелое заболевание горла почти полностью лишило ее голоса, к тому же с
восемнадцати лет девушка начала глохнуть... После долгих раздумий она приняла
решение стать художницей и поступила в частную Академию живописи Рудольфа
Жюлиана. Окружающие сначала восприняли это как экстравагантный шаг молодой
русской аристократки, как бездумное увлечение, которое быстро пройдет... Но
огромная работоспособность в сочетании с выдающимися данными принесла первые
плоды. Уже через одиннадцать месяцев после начала курса одну из картин Марии
Башкирцевой выставили в Салоне среди ученических работ. Весьма строгое жюри
единогласно присудило ей первую золотую медаль.
Продолжая совершенствоваться,
она много ездила по городам Европы, проводила целые дни в картинных галереях,
изучая творения старых мастеров. Во французской прессе появились первые отзывы
о ее творчестве. Критики отмечали оригинальность и своеобразие работ,
безупречное владение карандашом и кистью, а также душевную мягкость и теплоту в
изображении персонажей.
Самозабвенный труд не мог не
отразиться на слабом здоровье художницы. «Мне кажется, что я должна умереть, я
не могу жить: я ненормально создана, во мне бездна лишнего и очень многого
недостает; такой характер неспособен быть долговечным».
В последние годы жизни Мария
Башкирцева создала несколько крупных полотен, вызвавших большой интерес публики
и коллег.
«Мадемуазель Башкирцева, –
писала в 1884 году французская газета «Журналь дез артист», – постигла поэзию
стоптанных башмаков и разорванных блуз... Эта умная и неустрашимая художница
много работает и, несмотря на свою молодость, сумела уже составить себе имя и
завоевать внимание публики и критики, всегда несколько недоверчивой по
отношению к женщине».
Тем не менее, девушка задумывается и о судьбе
своего дневника, который решает издать. 1 декабря 1883 года Муся записала в
своем дневнике: «Вот если бы кто-нибудь вполне понял бы меня, перед кем я могла
бы вся высказаться!» Своим адресатом она выбрала Ги де Мопассана, которому
отправила несколько писем. Почему? Вот как на этот вопрос отвечает биограф
писателя Арман Лану:
«Это была русская девушка,
капризная и изысканная, несносная и трогательная, маленькое прозрачное
существо, кокетничавшая перед лицом собственной смерти. Она хотела оставить
свой дневник какому-нибудь писателю. Мария цеплялась за этот дневник как за
единственную надежду пережить саму себя... Она думала о Мопассане как об
исполнителе ее завещания. Вместо того чтобы прямо ему об этом сказать, что его
безусловно бы растрогало, она жеманилась. Грубость Милого друга, стоящего на
пороге могилы, обескуражила этот хрупкий оранжерейный цветок…»
Башкирцева пишет Мопассану:
"Искусство состоит именно в том, чтобы заставить нас глотать нелепости,
вечно восхищая нас ими, как делает это природа со своим вечным солнцем..."
Заинтригованный писатель
пытался угадать, кто его собеседница. Она отвечала:
«...Если бы я не была замужем,
разве осмелилась бы я читать ваши ужасные книги? Довольны ли вы?.. А что если я
мужчина?».
Так и не открыв своего имени,
девушка оборвала переписку. В дневнике она признавалась:
«Я жалею, что обратилась не к
Золя, а к его адъютанту, талантливому, и даже очень. Однажды утром я
проснулась, ощущая потребность, чтобы какой-нибудь знаток оценил по
достоинству, как красиво я умею писать».
Последние страницы дневника
драматичны — умирает от рака учитель Марии, знаменитый французский художник
Бастьен-Лепаж. Муся ухаживает за своим учителем и… умирает первой. Тяжелая
болезнь приковала этого французского художника к постели, но даже тогда, когда
он не мог двигаться, его потребность видеть ее, говорить с ней вынуждала его
близких приносить мастера в дом Башкирцевых. Именно он находился рядом с Марией
в ее последние, предсмертные дни.
Скоротечная чахотка отнимала
силы молодой художницы. Подолгу лежа в постели, на последней своей,
неоконченной картине она нарисовала молодую женщину, сидящую на траве в
цветущем весеннем саду… Незадолго до смерти Мария Башкирцева сделала следующую
запись:
«Словом, во всем, во всех
направлениях, во всех чувствах и человеческих удовлетворениях я искала чего-то
непременно великого... И если это не может осуществиться, лучше уж умереть...»
Последняя её запись в дневнике:
«…Горе нам! И пусть только здравствуют консьержки!.. Уже два дня койка моя
стоит в салоне, но он так велик, что его разгородили ширмами, и мне не видны
рояль и диван. Мне уже трудно подняться по лестнице».'
Мария ушла из жизни в октябре
1884-го, не дожив двух недель до очередного дня рождения. На следующий год
французское общество женщин-художниц и скульпторов устроило первую посмертную
выставку ее произведений. Спустя еще время по инициативе и на средства
голландских живописцев состоялась выставка ее работ в Амстердаме.
Похоронена в Париже, на
кладбище Пасси. Мавзолей Марии Башкирцевой, построенный Эмилем Бастьен-Лепажем
является также местом захоронения многих других членов семьи Башкирцевых-Бабаниных.
Внутри хранятся некоторые картины Башкирцевой, в том числе одна из её последних
работ «Святые жены», её мольберт, мебель, скульптура.
После кончины Марии мать
перевезла в Россию, в имение на Полтавщине, основную часть живописных работ
дочери. В роковом 1917-м коллекция сгорела вместе с подожженной усадьбой...
Остальные картины, уцелевшие во флигеле, погибли во время бомбежки в 1941 году…
Имение Башкирцевых было продано
в 1900 году графу С. Д. Шереметеву.В 1917—1919 гг. оно было разрушено, а в годы
войны от него не осталось и следа. В 1908 году Мать Башкирцевой передала в
музей Александра III большую коллекцию работ Марии (141 работу: среди них —
рисунки, эскизы, полотна, пастели, скульптурные этюды). В 1930 г. из Русского
музея (с 1917 г. так назывался музей Александра III) Ленинграда в
Днепропетровский музей было передано две картины Башкирцевой, в 1932 году по
запросу Наркомпроса УССР Русский музей передал на Украину 127 работ Башкирцевой.
Несколько работ было передано в 1929 году в Красноярск. В Русском музее
осталось восемь живописных полотен и 13 рисунков Марии Башкирцевой.
Во время эвакуации Харьковской
картинной галереи бесследно пропали 66 полотен Башкирцевой. Сегодня в музеях Украины
есть только три её картины: в музее Харькова, Днепропетровска и Сум.
Она стала первым русским
художником, чьи работы приобрел Лувр, и оставила после себя 150 картин, 200
рисунков, многочисленные акварели. Во Франции, Голландии, Англии прошли ее посмертные
выставки.
Дневник свой она писала на
французском языке, и он вышел посмертно спустя три года во Франции с
предисловием премьер-министра Англии Гладстона. "Дневник" сразу стал
литературным событием.
Европейская художественная
критика увидела в Башкирцевой яркую индивидуальность, многогранно талантливую
женщину из загадочной России.
Дневник вскоре перевели на все
европейские языки, а затем издали в Америке. Вскоре "Дневник"
появился и в России на страницах журнала "Северный вестник".
В 1980-х годах в Национальной
библиотеке был обнаружен оригинальный текст дневника, ранее считавшийся
утраченным. При его изучении обнаружилось, что большая часть дневника
Башкирцевой неизвестна публике, а уже опубликованная содержит ряд лакун и явных
искажений (в том числе и год рождения художницы), внесённых семьёй, не желавшей
оглашения своих семейных тайн.
Ныне идёт публикация полного
текста дневника на французском языке, а также его английского перевода .
Ожидается также выход второй части английского перевода.
Украинский литературовед Михаил
Слабошпицкий издал роман «Мария Башкирцева», переведённый на русский и
французский языки. Большое исследование личности Башкирцевой проделал писатель
Александр Александров. Итогом его работы стала книга «Подлинная жизнь мадемуазель
Башкирцевой» («Смерть — хорошая раскрутка» -
писал Александров ).
Картины и фотографии
Башкирцевой во множестве присутствуют в Интернете.Например на этой странице:
Прикреплены и к нашей статье.
Её дневник нередко сравнивают с
«Дневником» Елизаветы Дьяконовой. «Покойная Елизавета Дьяконова задалась тою же
целью, что и Мария Башкирцева, написать „дневник", который послужил бы
„фотографиею женщины", — отмечал в „Петербургской газете" некто под псевдонимом
Одиссей, — но у Башкирцевой получились негативы, несколько драматизированных,
театральных поз, тогда как Дьяконова верна правде и реальна до последнего
штриха». В том же смысле высказался В. В. Розанов. В 1904-м, он выступил на
страницах «Нового времени» с горячим призывом: «Прочитайте два тома
интереснейшего „Дневника" г-жи Дьяконовой! Во-первых, до чего всё это русское,
„Русью пахнет", если сравнить этот непритязательный „Дневник" с
гениально-порочным „Дневником" полуфранцуженки Башкирцевой. Сколько здесь
разлито души, дела, задумчивости, какие прекрасные страницы посвящены
размышлениям о смерти. Сколько заботы о народе, детях, семье, — заботе не
фактической (по бессилью), но, по крайней мере, в душе».
А после того, как вышло уже
четвёртое издание дьяконовского «Дневника», Розанов обозначил своё пристрастие
к нему ещё отчетливей, заявив, что «это одна из прелестнейших книг русской
литературы за весь XIX век».
Сама Дьяконова писала о
дневнике Башкирцевой:
«Я окончила читать дневник
Марии Башкирцевой. Он не произвёл на меня ни малейшего впечатления. Личность
автора — в высшей степени несимпатична. Отыщите хоть одну привлекательную
сторону её характера, укажите искреннее, сердечное движение в этой книге! „Я" —
переливается на всех страницах тысячами оттенков, от мрачного до светлого — и
наоборот.
Не понимаю, как могли заинтересоваться
этим дневником за границей: Гладстон отозвался о нём как об одном из величайших
произведений конца этого века. Другие превозносят эту книгу до небес, потому
что в ней будто бы „весь отразился век, век нынешний, блестящий, но ничтожный",
и Мария Б. была его самой типичной представительницей.
Бедное XIX столетие! Оно
отразилось в самолюбивом, слабом и безнравственном человеке! Неужели оно,
подходя уже к концу, не заслужило лучшего сравнения?..
М. Б-ва, конечно, искренна в
дневнике, она рисует себя такой, какая она есть. Её нельзя назвать талантливой,
даровитость — вот её блеск. Но чудовищен этот ужасный эгоизм под блестящей
прекрасной внешностью. Если дать прочесть эту книгу монаху, он скажет:
„Заблудшая, несчастная душа" — и, пожалуй, будет прав. Горько видеть, как
увлекаются в наше время подобными книгами…
Вы не подумайте, что я пишу это
от женской зависти. Мало ли на свете людей, более стоящих зависти!» О жизни Марии Башкирцевой, в издательстве "Захаров", в 2003 году, была издана книга А.Александрова -
|
|
|
| Всего комментариев: 0 | |