Главная » 2012 » Июль » 25 » 22 июля родился Я́нуш Ко́рчак
19:20
22 июля родился Я́нуш Ко́рчак
22 июля родился Я́нуш Ко́рчак (настоящее имя Эрш Хенрик Го́льдшмит; 22 июля 1878, Варшава — 6 августа 1942, Треблинка) — выдающийся польский педагог, писатель, врач и общественный деятель. Необычный мужественный человек и педагог, который не оставил своих воспитанников (имея предложения спастись от немцев, почитателей его книги «Король Матиуш Первый») и принял смерть вместе с ними в газовых камерах Треблинки.
 
Необычны педагогические мысли и идеи Януша Корчака:
 
Надо поостеречься, чтобы не путать "хороший" с "удобным". Плачет мало, не будит ночью, доверчивый, послушный - хороший. Капризный, кричит без видимого повода, мать света из-за него не видит - плохой.
 
Когда ребенок должен ходить и говорить? — Когда ходит и говорит. Когда должны резаться зубы? — Именно тогда, когда режутся. И темечко должно зарастать только тогда, когда оно зарастает. И спать ребенок должен столько, сколько ему нужно, чтобы выспаться.
 
Судить о ребенке по двум полярно противоположным типам детей - все равно что на основании свойств кипятка и льда говорить о воде. В шкале сто градусов, где на ней место нашего ребенка? Но мать должна знать, что в ее ребенке заложено от рождения, а что выработано упорным трудом, и должна помнить, что все, достигнутое тренировкой, настоянием, насилием - недолговечно, непрочно, обманчиво. А когда послушный, «хороший» ребенок вдруг становится упрямым и непослушным, не стоит сердиться, что ребенок таков, каков он есть на самом деле.
 
10 заповедей для родителей
 
1. Не жди, что твой ребенок будет таким, как ты или таким, как ты хочешь. Помоги ему стать не тобой, а собой.
2. Не требуй от ребенка платы за все, что ты для него сделал. Ты дал ему жизнь, как он может отблагодарить тебя? Он даст жизнь другому, тот - третьему, и это необратимый закон благодарности.
3. Не вымещай на ребенке свои обиды, чтобы в старости не есть горький хлеб. Ибо что посеешь, то и взойдет.
4. Не относись к его проблемам свысока. Жизнь дана каждому по силам и, будь уверен, ему она тяжела не меньше, чем тебе, а может быть и больше, поскольку у него нет опыта.
5. Не унижай!
6. Не забывай, что самые важные встречи человека - это его встречи с детьми. Обращай больше внимания на них - мы никогда не можем знать, кого мы встречаем в ребенке.
7. Не мучь себя, если не можешь сделать что-то для своего ребенка. Мучь, если можешь - но не делаешь. Помни, для ребенка сделано недостаточно, если не сделано все.
8. Ребенок - это не тиран, который завладевает всей твоей жизнью, не только плод плоти и крови. Это та драгоценная чаша, которую Жизнь дала тебе на хранение и развитие в нем творческого огня. Это раскрепощенная любовь матери и отца, у которых будет расти не "наш", "свой" ребенок, но душа, данная на хранение.
9. Умей любить чужого ребенка. Никогда не делай чужому то, что не хотел бы, чтобы делали твоему.
10. Люби своего ребенка любым - неталантливым, неудачливым, взрослым. Общаясь с ним - радуйся, потому что ребенок - это праздник, который пока с тобой
 
 Вы говорите: — Дети нас утомляют. Вы правы. Вы поясняете: — Надо опускаться до их понятий. Опускаться, наклоняться, сгибаться, сжиматься. Ошибаетесь! Не от этого мы устаем. А оттого, что надо подниматься до их чувств. Подниматься, становиться на цыпочки, тянуться. Чтобы не обидеть.
 
Мы не даем вам Бога, ибо каждый из вас должен сам найти его в своей душе, не даем Родины, ибо ее вы должны обрести трудом своего сердца и ума. Не даем любви к человеку, ибо нет любви без прощения, а прощение есть тяжкий труд, и каждый должен взять его на себя. Мы даем вам одно, даем стремление к лучшей жизни [тоску по лучшей жизни], которой нет, но которая когда-то будет, к жизни по правде и справедливости. И может быть, это стремление приведет вас к Богу, Родине и любви.
 
Всякий раз, когда, отложив книгу, ты начнешь плести нить собственных размышлений, - книга достигла цели.
 
Велеть кому-нибудь продуцировать нужные тебе мысли - то же, что поручить сторонней женщине родить твоего ребенка. Существует категория мыслей, которые нужно рождать самому, в муках, и они-то и есть самые ценные.
 
Эта боязнь стать посмешищем так стесняет и сковывает, что совершенно теряешь уверенность в себе, а потому то и дело попадаешь впросак. Как на льду: кто больше боится, тот чаще падает.
 
Мы больны бессмертием. Кто не дорос до памятника на площади, мечтает хотя бы об улице, названной его именем, хотя бы о мемориальной доске.
 
Люди хлопочут, копошатся, суетятся, - мелкие заботы, ничтожные стремления, пошлые цели...Обманутые надежды, иссушающая печаль, вечная тоска...Несправедливость торжествует.
 
Нет, ребенок обладает чувством долга, не навязанным насильно, тяготеет к порядку, не отказывается от правил и обязанностей. Он только хочет, чтобы бремя не было непосильным, чтобы оно не ломало ему хребет, чтобы он встречал понимание, когда зашатается, поскользнется, усталый, остановится, чтобы перевести дух.
 
Действительно, в вагоне поезда ребенок становится капризным и раздражительным; когда его сажают в сад, на скамейку, разом теряет терпение; в гостях пристает к матери: любимую игрушку уже в угол забросил; на уроке вертится, даже в театре и то не усидит спокойно. Следует, однако, принять во внимание, что во время путешествия он возбужден и устал, что на скамейку его посадили силой, что в гоcтях он стесняется, что игрушку и товарища по играм ему выбрали взрослые, пойти на урок его о заставили, а вот в театр, правда, он сам рвался, потому что ему верилось, что там будет очень хорошо.
 
Не нужно переоценивать значения красоты: при отсутствии других достоинств она может принести вред.
 
Ребенок словно весна. То солнце выглянет и тогда ясно и очень весело и красиво. То вдруг гроза  блеснет молния и ударит гром. А взрослые словно всегда в тумане. Тоскливый туман их окружает. Ни больших радостей, ни больших печалей. Все как‑то серо и серьезно. Ведь я помню. Наша радость и тоска налетают как ураган, а их ‑ еле плетутся
 
В страхе, как бы смерть не отобрала у нас ребёнка, мы отбираем ребёнка у жизни.
 
Я заметил, что только глупые люди хотят, чтобы все были одинаковые. Кто умён, тот рад, что на свете есть день и ночь, лето и зима, молодые и старые, что есть и бабочки и птицы, и разного цвета цветы и глаза и что есть и девочки, и мальчики. А кто не любит думать, того разнообразие, которое заставляет работать мысль, раздражает.
 
Ты вспыльчив, — говорю я мальчику, — ну и ладно, дерись, только не очень сильно, злись, только раз в день. Если угодно, в одной этой фразе помещается весь воспитательный метод, которым я пользуюсь.
 
Я взываю  о правах ребёнка. Может, их больше, но я нашёл три основных: 
1. Право ребёнка на смерть.
2. Право ребёнка на сегодняшний день.
3. Право ребёнка быть тем, что он есть.
Горячая, умная, владеющая собой любовь матери к ребёнку должна дать ему право на раннюю смерть, на окончание жизненного цикла не за шестьдесят оборотов солнца вокруг земли, а всего за одну или три весны… Бог дал, бог и взял", — говорят в народе, где знают живую природу, знают, что не всякое зерно даст колос, не всякая птаха родится способной к жизни, не всякий корешок вырастет в дерево.
 
Вместо того чтобы наблюдать, чтобы видеть и понимать, берется первый пришедший в голову пример „удачного ребёнка" и перед собственным ребёнком ставится требование: вот образец, на который ты должен равняться…
 
Педагогика — наука о человеке  Одна из грубейших ошибок считать, что педагогика является наукой о ребёнке, а не о человеке. Вспыльчивый ребёнок, не помня себя, ударил; взрослый, не помня себя, убил. У простодушного ребёнка выманили игрушку; у взрослого — подпись на векселе. Легкомысленный ребёнок за десятку, данную ему на тетрадь, купил конфет; взрослый проиграл в карты все своё состояние. Детей нет — есть люди, но с иным масштабом понятий, иным запасом опыта, иными влечениями, иной игрой чувств…
      
 Меня не касается, маленький кто-либо или большой и что говорят про него другие: красив, некрасив, умён, глуп; меня не касается даже, хорошо ли учится, хуже меня или лучше; девочка это или мальчик. Для меня человек хорош, если хорошо относится к людям, если не желает и не делает зла, если он добрый.
 
Биография
 Родился в Варшаве 22 июля 1878 года в интеллигентной ассимилированной еврейской семье. Дед Корчака, врач Хирш Гольдшмидт, сотрудничал в газете «Ха-Маггид», отец, Юзеф Гольдшмидт (1846—1896) — адвокат, автор монографии «Лекции о бракоразводном праве по положениям Закона Моисея и Талмуда» (1871).
Школьные годы прошли в Варшаве, в русской гимназии. Там царила жёсткая дисциплина, поход в театр или поездка домой в каникулы возможны были только после письменного разрешения дирекции. Преподавание велось на русском языке. Уже в первом классе (детям 10—11 лет) преподавалась латынь, во втором — французский и немецкий, в третьем — греческий.
В 1889 году у отца Генрика обнаружились признаки душевной болезни. Теперь отца приходилось время от времени помещать в специальные клиники. Его содержание в клиниках стоило дорого, и со временем семья оказалась в тяжёлом материальном положении. С пятого класса (15—16 лет) Генрик начал подрабатывать репетиторством.
В 1898 году Корчак поступил на медицинский факультет Варшавского университета. В 1903-11 гг. работал в еврейской детской больнице имени Берсонов и Бауманов и воспитателем в летних детских лагерях.
23 марта 1905 года получил диплом врача. В качестве военного врача принимал участие в Русско-японской войне.
В 1907 году Корчак на год едет в Берлин, где за свои деньги слушает лекции и проходит практику в детских клиниках, знакомится с различными воспитательными учреждениями. Он проходит стажировку также во Франции, посещает детский приют в Англии.
В 1911 году Корчак оставляет профессию врача и основывает «Дом сирот» для еврейских детей , которым руководил (с перерывом в 1914-18 гг.) до конца жизни. От филантропов, субсидировавших его начинание, Корчак потребовал полной независимости в своей административной и воспитательской деятельности.
В 1914-18 гг. Корчак находился на Украине, в частности, в Киеве, где, кроме деятельности военного врача, занимался обустройством детского дома для польских детей, а также написал книгу «Как любить ребёнка».
Корчак возвращается в Варшаву в 1918 году, где руководит детскими приютами, преподаёт, сотрудничает с журналами, выступает по радио, читает лекции .
В 1919—36 гг. он принимал участие в работе интерната «Наш дом» (на Белянах) — детского дома для польских детей, — где также применял новаторские педагогические методики.
В 1899 году Корчак присутствовал в качестве гостя на Втором Сионистском конгрессе. Преклоняясь перед Теодором Герцлем, он, однако, не принял идей сионизма, считал себя поляком во всем, кроме религии, следование которой, по его убеждениям, было личным делом каждого. Он ждал, как великого чуда, независимости Польши и верил в полную ассимиляцию евреев. Кровавые еврейские погромы, устроенные польскими националистами в 1918-19 гг., посеяли в душе Корчака глубокое разочарование.
С приходом Гитлера к власти в Германии и ростом антисемитизма в Польше в Корчаке пробудилось еврейское самосознание. Он стал польским несионистским представителем в Еврейском агентстве. В 1934 г. и 1936 г. он посетил подмандатную Палестину, где встретил многих бывших своих воспитанников. Педагогические и социальные принципы киббуцного движения произвели глубокое впечатление на Корчака.
Отъезду помешала лишь невозможность покинуть своих сирот. В 1940 году вместе с воспитанниками «Дома сирот» был перемещён в Варшавское гетто. Он отклонил все предложения неевреев-почитателей его таланта вывести его из гетто и спрятать на «арийской» стороне.
В гетто Корчак отдавал все силы заботе о детях, героически добывая для них пищу и медикаменты. За несколько недель до Песаха в 1942 году Корчак провёл тайную церемонию на еврейском кладбище: держа Пятикнижие в руках, взял с детей клятву быть хорошими евреями и честными людьми.
Когда в августе 1942 пришёл приказ о депортации Дома сирот, Корчак пошёл вместе со своей помощницей и другом Стефанией Вильчинской (1886—1942), другими воспитателями и примерно 200 детьми на станцию, откуда их в товарных вагонах отправили в Треблинку. Он отказался от предложенной в последнюю минуту свободы и предпочёл остаться с детьми, приняв с ними смерть в газовой камере.
Идея Януша Корчака была, по сути, одна, и такого она свойства, что, например, в последовательном курсе истории педагогики точное место Янушу Корчаку найдешь не сразу: о нем можно с одинаковым правом рассказывать до Руссо и после Песталоцци, между Ушинским и Макаренко, сразу после Марии Монтессори и вместе с Сухомлинским. С него можно начинать курс, а можно и заканчивать им, ибо идея Януша Корчака известна человечеству с тех пор, как оно стало человечеством: воспитатель должен любить детей…. 
Печататься Корчак начал в 18 лет, в 1898 году он взял свой псевдоним. Его повести для взрослых и детей «Дети улицы» (1901), «Дитя гостиной» (1906), «Моськи, Иоськи и Срули» (1910; в русском переводе — «Лето в Михалувке», 1961), «Король Матиуш Первый» (1923) и другие; новеллы, беседы, статьи и дневник 1942 г. вводят читателя в сложный мир детской психологии, содержат наблюдения над жизнью Польши 1900—1942 гг., отражают богатый опыт врача и педагога.
Корчаку принадлежит также свыше 20 книг о воспитании (главные из них — «Как любить ребёнка», 1914, и «Право ребёнка на уважение», 1929).
Категория: "Наши умные мысли" | Просмотров: 583 | Добавил: Мария | Рейтинг: 5.0/2
Всего комментариев: 0
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи.
[ Регистрация | Вход ]