20 декабря родился Дми́трий Льво́вич Бы́ков (род. 20 декабря 1967, Москва) — русский писатель и поэт, журналист, кинокритик, сценарист. Совместно с Михаилом Ефремовым регулярно издавал литературные видеовыпуски в рамках серии «Гражданин поэт». Был  участником поэтической группы  -  «Орден куртуа́зных маньери́стов» (командор ордена). Литературоведческое исследование Дмитрия Быкова «Борис Пастернак» (выпущенное в серии «ЖЗЛ»)  стало номинантом премии Стругацких, Букера, «Большая книга» и «Нацбест». В серии «ЖЗЛ» издана и книга Быкова «Окуджава».Есть у него и интересные книга и документальный фильм «А был ли Горький». Один из лучших и остроумнейших журналистов России.

Цитаты из произведений Дмитрия Быкова:

Грамотный человек мне приятнее неграмотного. Он всё-таки признаёт над собой законы.

Сильного всегда победит жестокий, но что делать потом — он не знает, так что это победа ненадолго и с большим последующим позором.

Человек все делает, чтоб любить себя, и любит только тех, с кем нравится себе.

Тайна мира состоит прежде всего в том, что не будь дурак.

Русский человек днем молится, а ночью гадает, что совершенно несовместимо с молитвой.

Нам, с нашим опытом, пора бы уже признать, что гуманных запретителей, мудрых консерваторов, благородных насильников, альтруистичных душителей и великих инквизиторов не бывает.

Ни коммунистический, ни капиталистический рай не отменят человеческих трагедий, и главная из них - та, что все люди друг для друга ДРУГИЕ.

Всякий русский человек занят чем-то великим, а любую работу воспринимает как отвлечение, почему и ненавидит ее.

Чтобы жизнь в России перестала быть пыткой, достаточно ощутить эту страну своей.

Никогда так не чувствуешь одиночества, как рядом с храпящей, плотной тушей, никогда не сознаешь так ясно, до чего мы все никому не нужны с нашей неизбывной болью,- в такие минуты кажется, что и Бог тоже толстый и тоже спит.

Да, сегодняшняя Россия действительно поражает чудовищным уровнем масскульта. Масскульт есть везде, но не везде он так омерзителен и притом отрефлексирован, то есть сознательно и целенаправленно опущен ниже плинтуса. Все представители голимой русской попсы отлично знают, что делают. Дарья Донцова в бесчисленных интервью, которые она чудом успевает давать, не отрываясь от ежеквартального выпуска клонированных чёрно-жёлтых уродцев, от души ругает собственную прозу, признаваясь, что никогда не считала себя серьёзным литератором.

Есть классическое определение социалистического реализма, приписываемое то Стеничу, то Олеше: «Лесть начальству в доступной для него форме».

А борцы за чистоту нравов почему-то пишут с ошибками, а в устном общении слишком легко переходят на "ты" и размахивают руками в опасной близости от вашего носа.

Каждый ведь себе изобретает тот мир, в котором ему легче. Что такое все эти картины мира? Это просто системы такие, при которых удобно было жить Марксу, Смиту или Пепеляеву какому-нибудь, который сидит у себя на чердаке и в самодельный телескоп на звёзды смотрит...

Откуда сумасшедший рейтинг молодёжных реалити-шоу, герои которых демонстрируют лишь свой клинический идиотизм и невыносимую, несравненную пошлость каждой мыслишки ? Причина проста: это попытка внушить населению хоть какое-то самоуважение - от противного. Потому что больше его сегодня взять неоткуда. Как и в крепостной России, где участие крестьянина в судьбе страны сводилось к рабскому труду и смиренному терпению.

И однако я начинаю ненавидеть либерализм по той единственной причине, что быть либералом очень легко: ответственности никакой. "Это не моя страна. Мой - только дворик". То есть дворик соседа - это уже личные проблемы...

А патриотизм - это вовсе не любовь к тому самому монстру, с которым идеологи русской свободы старательно отождествляли Родину. Патриотизм на самом деле требует очень немногого: не глумиться, не добавлять своего пинка стране, которую пинают все, иногда гордиться своей страной - за то, что многим кажется скорее поводом для стыда: я говорю прежде всего о феноменальной русской способности сидеть в навозе и нюхать розу, жить кое-как и иметь великую культуру.

Начиная борьбу, вы автоматически перенимаете черты людей, которые вам ненавистны, и очень скоро перестаёте отличаться от них. Первым гибнет то, за что вы боретесь, а без него ничто не имеет смысла.

Утренние мысли о смерти страшней вечерних.

Советская власть уважала стариков и детей. Именно поэтому большинство молодых пытались остаться детьми до старости, чтобы из одной уважаемой категории сразу перепрыгнуть в другую.

Несчастье всему придает свой ракурс, а счастье — никогда, в этом главная несправедливость.

Одни с рождения уверены, что им тут самое место, а другие всю жизнь оправдываются, тщатся доказать, что им сюда можно.

Всё-таки раньше секс был чем-то сакральным: «дать» не значило, конечно, полюбить, но как-то впустить в себя, соотнести с собой, что ли. Внутренний мир был не так оторван от внешнего. У сегодняшней же девушки он компактно помещается внутри, как один корпус подлодки в другом, и «дают» они чаще всего вот этим внешним корпусом, который очень мало влияет на самоощущение.

Я понимаю вечный аргумент либералов: патриотизм - последнее прибежище негодяев. Но рискну сказать, что космополитизм - первое их прибежище.

В России, чего ни хватишься, ничего нет, но почему-то у всех все есть — этот парадокс давно стал темой анекдотов; он лучше всего иллюстрирует одну волшебную способность российского социума — он отлично самоорганизуется, латая бесчисленные дыры в деятельности государства. Благодаря этой национальной самодеятельности страна выживает в экстремальные моменты — правда, и включается этот инстинкт только на краю бездны, раньше и шевелиться незачем.

Молодежи смешно смотреть на идиотов. Старикам приятно думать, что вся молодежь ― идиоты. Среднему возрасту приятно думать, что идиоты выросли не только у них. Богу тоже смешно. Он смотрит вниз и понимает, в каком жанре творил. Оказывается, у него получилась не божественная и не человеческая, а молодежная комедия.

Аристократ в первом поколении всегда немного лавочник.

Можно было поместить пролетариев во дворцы, кормить четырежды в день и купать в ваннах с розовыми лепестками, - и всё равно темой их бесед оставалось бы пьянство, бабы и собственные телесные недомогания. Но можно ввергнуть интеллигента хоть в геенну - он и там немедленно поссорился бы с другим интеллигентом из-за толкования строчки Гегеля. Эта способность воспарять из любой бездны, в узилище дискутировать о грамматике, на смертном одре хохотать над опечаткой казалась ему едва ли не свидетельством бессмертия души.

Из поэзии Д.Быкова:

Блажен, кто белой ночью после пьянки…

        Лучше уж не будет.

        И. А. Бунин.

Блажен, кто белой ночью после пьянки,

Гуляя со студенческой гурьбой,

На Крюковом, на Мойке, на Фонтанке

Хоть с кем-нибудь, — но лучше бы с тобой,

Целуется, пока зарею новой

Пылает ост, а старой тлеет вест

И дух сирени, белой и лиловой, —

О перехлест! — свирепствует окрест.

…Век при смерти, кончается эпоха,

Я вытеснен в жалчайшую из ниш.

Воистину — все хорошо, что плохо

Кончается. Иначе с чем сравнишь?

(1996)

Все эти мальчики, подпольщики и снобы…

(сокращенно)

Все эти мальчики, подпольщики и снобы,

Эстеты, умники, пижончики, щенки,

Их клубы тайные, трущобы и хрущобы,

Ночные сборища, подвалы, чердаки,

Все эти девочки, намазанные густо,

Авангардисточки, курящие взасос,

Все эти рыцари искусства для искусства,

Как бы в полете всю дорогу под откос,

Все эти рокеры, фанаты Кастанеды,

Жрецы Кортасара, курящие "Житан",

Все эти буки, что почитывали Веды,

И "Вехи" ветхие, и "Чайку Джонатан",

….

Все эти мальчики, все девочки, все детство,

Бродяги, бездари, немытики, врали,

Что свинство крайнее и крайнее эстетство

Одной косичкою законно заплели,

Все эти скептики, бомжи-релятивисты,

Стилисты рубища, гурманчики гнилья,

С кем рядом правильны, бледны и неказисты

Казались прочие — такие, как хоть я, —

И где теперь они? В какой теперь богине

Искать пытаются изъянов и прорех?

Иные замужем, иные на чужбине,

Иные вымерли — они честнее всех.

Одни состарились, вотще перебродили,

Минуя молодость, шагнув в убогий быт,

Другие — пленники семейственных идиллий,

Где Гессе выброшен и Борхес позабыт.

…

Где эти мальчики и девочки? Не слышно.

Их ночь волшебная сменилась скукой дня,

И ничегошеньки, о Господи, не вышло

Из них, презрительно глядевших на меня.

Се участь всякого поклонника распада,

Кто верит сумраку, кому противен свет,

Кому ни прочности, ни ясности не надо, —

И что, ты рад, скажи? Ты рад, скажи? О нет,

Да нет же, Господи! Хотя с какою злобой

На них я пялился, подспудно к ним влеком, —

И то, в чем виделся когда-то путь особый,

Сегодня кончилось банальным тупиком!

Ну что же, радуйся! Ты прав с твоею честной,

Серьезной службою, — со всем, на чем стоял.

А все же верилось, что некий неизвестный

Им выход виделся, какой-то смысл сиял!

Ан нету выхода. Ни в той судьбе, ни в этой.

Накрылась истина, в провал уводит нить.

Грешно завидовать бездомной и отпетой

Их доле сумрачной, грешней над ней трунить.

Где эти мальчики, где девочки? Ни рядом

Ни в отдалении. А все же и сейчас

Они, мне кажется, меня буравят взглядом,

Теперь с надеждою: хоть ты скажи за нас!

С них спроса нет уже. В холодном мире новом

Царит безвременье, молчит осенний свет,

А ты, измученный, лицом к лицу со словом

Один останешься за всех держать ответ.

(1995)

Душа под счастьем спит, как спит земля под снегом…

        Если шторм меня разбудит —

        Я не здесь проснусь.

            Я.Полонский

Душа под счастьем спит, как спит земля под снегом.

Ей снится дождь в Москве или весна в Крыму.

Пускает пузыри и предается негам,

Не помня ни о чем, глухая ко всему.

Душа под счастьем спит. И как под рев метельный

Ребенку снится сон про радужный прибой, —

Так ей легко сейчас весь этот ад бесцельный

Принять за райский сад под твердью голубой.

В закушенных губах ей видится улыбка,

Повсюду лед и смерть — ей блазнится уют.

Гуляют сквозняки и воют в шахте лифта —

Ей кажется, что рай и ангелы поют.

Пока метался я ночами по квартире,

Пока ходил в ярме угрюмого труда,

Пока я был один — я больше знал о мире.

Несчастному видней. Я больше знал тогда.

Я больше знал о тех, что нищи и убоги.

Я больше знал о тех, кого нельзя спасти.

Я больше знал о зле — и, может быть, о Боге

Я тоже больше знал, Господь меня прости.

Теперь я все забыл. Измученным и сирым

К лицу всезнание, любви же не к лицу.

Как снегом скрыт асфальт, так я окутан миром.

Мне в холоде его тепло, как мертвецу.

…Земля под снегом спит, как спит душа под счастьем.

Туманный диск горит негреющим огнем.

Кругом белым-бело, и мы друг другу застим

Весь свет, не стоющий того, чтоб знать о нем.

Блажен, кто все забыл, кто ничего не строит,

Не знает, не хранит, не видит наяву.

Ни нота, ни строка, ни статуя не стоит

Того, чем я живу, — хоть я и не живу.

Когда-нибудь потом я вспомню запах ада,

Всю эту бестолочь, всю эту гнусь и взвесь, —

Когда-нибудь потом я вспомню все, что надо.

Потом, когда проснусь. Но я проснусь не здесь.

(1997)

Под бременем всякой утраты…

Под бременем всякой утраты,

Под тяжестью вечной вины

Мне видятся южные штаты —

Еще до гражданской войны.

Люблю нерушимость порядка,

Чепцы и шкатулки старух,

Молитвенник, пахнущий сладко,

Вечерние чтения вслух.

Мне нравятся эти южанки,

Кумиры друзей и врагов,

Пожизненные каторжанки

Старинных своих очагов.

Все эти О'Хары из Тары, —

И кажется, бунту сродни

Покорность, с которой удары

Судьбы принимают они.

Мне ведома эта повадка —

Терпение, честь, прямота, —

И эта ехидная складка

Решительно сжатого рта.

Я тоже из этой породы,

Мне дороги утварь и снедь,

Я тоже не знаю свободы,

Помимо свободы терпеть.

Когда твоя рать полукружьем

Мне застила весь окоем,

Я только твоим же оружьем

Сражался на поле твоем.

И буду стареть понемногу,

И может быть, скоро пойму,

Что только в покорности Богу

И кроется вызов ему.

(1998)

Фантазии на темы русской классики

Вы прелестны, особенно в синем своем сарафане,

Оттеняющем косу — тяжелую, цвета жнивья.

Вас равно обожают папаша, прислуга, крестьяне

И смешливый соседский помещик, а именно я.

Как меня восхищает веселое ваше уменье

Наших чувств обоюдных ни словом ни выдать при всех!

Ведь мои каждодневные выезды в ваше именье

Возбуждают у сплетников зависть, досаду и смех.

Впрочем, что мне насмешки соседей! Вольно ж им смеяться —

Ведь не им же вы пишете тайно, в конце-то концов!

Наше счастье, бесспорно, давно бы могло состояться,

Но помехой всему несогласие наших отцов.

Смех и грех говорить о причинах родительской ссоры:

Чуть кивают при встречах, а прежде считались дружки, —

А причиной всему — неказистый участочек флоры,

Травяной пятачок под названьем «Ведьмачьи лужки».

Эта распря — известная пища для всех балагуров.

О родители наши, далась же им эта трава!

Да к тому же ваш батюшка, этот второй Троекуров,

Утверждает, что я бедокур и сорвиголова.

…Как пленителен май! В голубых небесах спозаранок

Розовеет заря, как улыбка на ваших устах.

Все желают любви. Поселяне зовут поселянок

И превесело тискают их в придорожных кустах.

Все желают любви. Бьют побеги из почвы упругой.

И пока наши родичи делят ведьмачью траву,

Я рыдаю над вашими письмами, ссорюсь с прислугой,

И грызу кулаки, и не знаю уже, как живу!

Нынче вечером, тайной тропой меж темнеющих пашен,

Приходите к обрыву, где старая ива грустит,

А отцовского гнева не бойтесь: не так уж и страшен.

Убежим, обвенчаемся, кинемся в ноги, простит.

 (1988)

Биография

Родился в семье Льва Моисеевича Зильбельтруда[1][2] и Натальи Иосифовны Быковой. Родители вскоре развелись, и ребёнка воспитывала мать, учительница русского языка и литературы в школе № 1214 г. Москвы. Окончил факультет журналистики МГУ.

С 1985 года работает в газете «Собеседник». Преподаёт в московских средних школах «Интеллектуал» и «Золотое сечение» русский язык и литературу.

 Автор публицистических, литературоведческих, полемических статей, которые были напечатаны во множестве журналов и газет, от элитарных ежемесячников вроде «Fly&Drive» до экстравагантных таблоидов типа «Московской комсомолки»; регулярно — в качестве колумниста — в изданиях:

«Огонёк» (до 2007 года), «Новая газета»,«Труд» и др.

Лауреат нескольких литературных премий.

На ATV вёл собственную программу «Хорошо БЫков» и работал соведущим программы «Времечко».

Вёл программу «Сити шоу с Дмитрием Быковым» на радио Сити-FM, с февраля 2012 года — ведущий программы Новости в классике на Коммерсантъ FM

В 2009 году был приглашённым ведущим в программе «Рождённые в СССР» (канал «Ностальгия»).

Награждён премией для журналистов «Золотое перо России-2010», которую присуждает Союз журналистов России.

Быков признаётся:

Я активно не люблю Борхеса, Кортасара, Сэлинджера, Гессе, Пинчона, Мураками, обоих Бартов, Роб-Грийе, Берроуза, Керуака и Лири. Я люблю американцев-южан от Фолкнера до Капоте. Мне не нравится весь Фаулз, кроме «Коллекционера», но нравятся Пелевин, Успенский и Лазарчук. Я никому не желаю ничего плохого, но считаю, что Бориса Кузьминского, Дмитрия Кузьмина и Вячеслава Курицына не существует в природе. Лучшими книгами, когда-либо написанными, я считаю «Уленшпигеля» де Костера, «Исповедь» блаженного Августина, «Потерянный дом» Александра Житинского, «Анну Каренину» Льва Толстого и «Повесть о Сонечке» Марины Цветаевой.

Антисталинист. По его мнению, «Сталин принял Россию страной с высочайшим интеллектуальным потенциалом, с лучшей в мире культурой, с фантастическим энтузиазмом масс… Сталин 30 лет превращал Россию в скучнейшую и гнуснейшую страну мира — страну, в которой пятилетняя военная пауза, со всеми кошмарами войны, воспринималась как глоток свежего воздуха…»

Дважды отказался от персонального приглашения на встречу деятелей культуры с Владимиром Путиным 7 октября 2009 и 29 апреля 2011.

10 декабря 2011 — принял участие и выступал на митинге протеста на Болотной площади против фальсификации результатов выборов в Госдуму РФ шестого созыва.