Главная » 2012 Октябрь 11 » 1 октября родился Лев Никола́евич Гумилёв
17:33 1 октября родился Лев Никола́евич Гумилёв |
1 октября родился Лев Никола́евич Гумилёв (1 октября
1912, Царское Село — 15 июня 1992, Санкт-Петербург) — советский и российский
учёный, историк-этнолог, доктор исторических наук и доктор географических наук
(степень не утверждена ВАК), поэт, переводчик с персидского языка.
Основоположник пассионарной теории этногенеза (описывает исторический процесс
как взаимодействие развивающихся этносов (группа людей, объединённых общими
признаками:происхождение, язык, культуру, территорию проживания, самосознание и
др) с вмещающим ландшафтом и другими этносами.). Сын
поэтов Николая Гумилёва и Анны Ахматовой.    Избранные цитаты из
работ Л.Гумилева:
— Боже меня сохрани! Нынешняя интеллигенция — это такая духовная секта. Что характерно: ничего не знают, ничего не умеют, но обо всем судят и совершенно не приемлют инакомыслия. Как только я вдруг вспоминаю Таежную ночь и ветра, Байкал без конца и без края, Дымок голубой от костра, Гольцов величавые дали, Ручьи на холодных камнях, То сердце болит от печали И слезы в сомкнутых глазах. Там небо туманами щедро. Там гнется под ношей спина, Но там высочайшие кедры, Там воды вкуснее вина. Там в шорохе сосен таежных Я древнюю слышал мольбу К тому, кто мятежной, тревожной И страшною сделал судьбу. Смотри, мой дорожный товарищ, Как в сопках пылает закат, В нем заревом древних пожарищ Китайские веси горят. Смотри, на сосне от удара Прозрачная стынет смола — Так плакали девы Отрара Над замком, сгоревшим дотла. 1937 1. В чужих словах скрывается пространство: Чужих грехов и подвигов чреда, Измены и глухое постоянство Упрямых предков, нами никогда Невиданное. Маятник столетий Как сердце бьется в сердце у меня. Чужие жизни и чужие смерти Живут в чужих словах чужого дня. Они живут, не возвратясь обратно Туда, где смерть нашла их и взяла, Хоть в книгах полустерты и невнятны Их гневные, их страшные дела. Они живут, туманя древней кровью Пролитой и истлевшею давно Доверчивых потомков изголовья. Но всех прядет судьбы веретено В один узор; и разговор столетий Звучит как сердце, в сердце у меня. Так я двусердый, я не встречу смерти Живя в чужих словах, чужого дня. 1936 Мглистый свет очей во мгле не тонет. Я смотрю в нее, и ясно мне: Видно там, как в пене бьются кони И Москва в трезвоне и огне. Да, настало время быть пожарам И набату, как случалось встарь, Ибо вере и законам старым Наступил на горло буйный царь. Но Москва бессильней крымских пленниц На коленях плачет пред царем. И стоит гигант преображенец Над толпой с кровавым топором. Мне от дыбы страшно ломит спину, Колет слух несносный скрип подвод, Ибо весь я страшно отодвинут В сей суровый и мятежный год. Православный люд в тоске и страхе Смотрит на кровавую струю, И боярин на высокой плахе Отрубает голову мою. Панихида, и в лампадном чаде Черные закрытые гроба. То, что я увидел в мглистом взгляде, То моя минувшая судьба. 1934 3. Боги, азартно играя костями, Сели за каменный стол. Было им скатертью бранное знамя, Свечками —зарева сел. Боги построили пир знаменитый — Яства и вина рекой, Женской тоской они сделались сыты, Пьяные кровью мужской. Боги —вы сыты, вам весело, что же Сбились испуганно в круг? Что ж не ведете на брачные ложа Ваших прекрасных подруг? Иль покрывала мешают веселью, Негде склонить головы? Доблесть погибших вам служит постелью, Ныне бессмертных, как вы. Скучно и скудно в нагорной твердыне, Холоден светлый чертог. Бывший убийца и мученик ныне Спросит: «Где чаша мне, Бог? » Кладбища пусты, и полнятся залы Теми, кто умер в бою: Мертвые входят под своды Валгалы Требовать долю свою. 1934 Этот белый свет —мне черный дым. Ты вчера спокойно мне сказала: —«Мне сегодня весело с другим ». Я молчу. Тебе в моем ответе Нет нужды, и я молчу, скорбя Лишь о том, что мне на этом свете Плохо и с тобой и без тебя. 1937 Прежде, чем сместился звездный путь, Равный с равной спал на брачном ложе, Равный с равным бился грудь о грудь. С кем теперь равняться, с кем делиться И каким завидовать годам? Воют волки и летают птицы По холодным, мертвым городам. 1937 С 1917 до 1929 года жил в Бежецке. С 1930 года в Ленинграде. В 1930—1934 годах работал в экспедициях в Саянах, на Памире и в Крыму. С 1934 г. начал учиться на историческом факультете Ленинградского университета. В 1935 году был исключён из университета и арестован, но через некоторое время освобождён по просьбе матери. В 1937 году был восстановлен в ЛГУ. В марте 1938 года был снова арестован, будучи студентом ЛГУ, и осуждён на пять лет. Срок отбывал в Норильлаге. За весь срок заключения он успел поработать землекопом, горняком меднорудной шахты, книгохранителем библиотеки на руднике, техником, геологом, лаборантом-химиком. По отбытии срока был оставлен работать в Норильске без права выезда, просился на фронт. Осенью 1944 года добровольно вступил в Красную армию, воевал орудийным номером зенитной батареи в 1386-м зенитно-артиллерийском полку 31-й зенитно-артиллерийской дивизии РВГК на 1-м Белорусском фронте, участвовал в Восточно-Померанской и Висло-Одерской наступательных операциях, в штурме Берлина. Из-за неблагожелательного отношения начальства, несмотря на боевые эпизоды, дававшие основания к награждению, был награждён только медалями «За победу над Германией» и «За взятие Берлина». Из воспоминаний Льва Гумилёва: К сожалению, я попал не в самую лучшую из батарей. Командир этой батареи старший лейтенант Фильштейн невзлюбил меня и поэтому лишал всех наград и поощрений. И даже когда под городом Тойпицем я поднял батарею по тревоге, чтобы отразить немецкую контратаку, был сделан вид, что я тут ни при чём и контратаки никакой не было, и за это я не получил ни малейшей награды. 25 сентября 1945 года был демобилизован, восстановлен в ЛГУ, который окончил в начале 1946 года и поступил в аспирантуру Ленинградского отделения Института востоковедения АН СССР, откуда после постановления ЦК ВКП (б) «О журналах „Звезда" и „Ленинград"» от 14. 08. 1946 г., содержавшем критику Анны Ахматовой, был исключён с формулировкой «в связи с несоответствием филологической подготовки избранной специальности». 28 декабря 1948 года защитил в ЛГУ диссертацию на степень кандидата исторических наук по теме «Подробная политическая история первого тюркского каганата», принят научным сотрудником в Музей этнографии народов СССР. 7 ноября 1949 года был вновь арестован, осуждён Особым совещанием на 10 лет, которые отбывал сначала в лагере особого назначения в Шерубай-Нура около Караганды, затем в лагере у Междуреченска в Кемеровской области, в Саянах. 11 мая 1956 года реабилитирован по причине отсутствия состава преступления. C 1956 г. работал библиотекарем в Эрмитаже. В 1961 году защитил докторскую диссертацию по истории («Древние тюрки VI—VIII вв.»), а в 1974 году — докторскую диссертацию по географии («Этногенез и биосфера Земли»). 21 мая 1976 года ему было отказано в присуждении второй степени доктора географических наук. В 1967 году женился на художнице Наталье Викторовне Симоновской (09.02.1920 — 04.09.2004). 15 мая 1990 года на заседании Секции синергетики географических систем РГО, посвящённом 25-летию пассионарной теории этногенеза, Л. Г. Колотило выступил с предложением о выдвижении Л. Н. Гумилёва в действительные члены АН СССР. В конечном итоге академиком АН СССР Л. Н. Гумилёв избран не был. До выхода на пенсию в 1986 году работал в Научно-исследовательском институте географии при Ленинградском государственном университете. Умер 15 июня 1992 года в Санкт-Петербурге. Отпет в церкви Воскресения Христова у Варшавского вокзала. Похоронен на Никольском кладбище Александро-Невской лавры . Лев Гумилёв предложил комплекс оригинальных методов изучения этногенеза, заключающихся в параллельном изучении исторических сведений о климате, геологии и географии вмещающего ландшафта и археологических и культурных источников. Основу его исследования составила оригинальная пассионарная теория этногенеза, с помощью которой он пытался объяснить закономерности исторического процесса. Например, масштабы монголо-татарского ига Л. Н. Гумилёв считал сильно преувеличенными. Он писал что для русско-монгольских отношений был характерен скорее симбиоз, а серьёзные столкновения были связаны, в основном, с ордынскими мусульманами, более радикальными, чем остальные монголы. Китай у него предстаёт не мирным оплотом цивилизации, борющимся с захватчиками, а хищным агрессором. То же самое он говорит о Европе: критика европоцентризма занимает в его трудах большое место. Древних (до XIV века) и современных русских он считает разными этносами, причем первых отличает и от предшествующего этноса — славян. Теория Гумилёва не является общепризнанной, и ряд авторов подвергает её жёсткой критике. |
|
|
| Всего комментариев: 0 | |