Главная » 2012 Декабрь 23 » 1 декабря родилась Мирра Ло́хвицкая
11:27 1 декабря родилась Мирра Ло́хвицкая |
1 декабря родилась Мари́я
Алекса́ндровна Ло́хвицкая (по
мужу Жибе́р — 19 ноября [1 декабря] 1869, Санкт-Петербург, Российская империя —
27 августа [9 сентября] 1905, там же) — русская поэтесса, подписывавшаяся
псевдонимом Ми́рра Ло́хвицкая (существует легенда (документально не подтверждённая), согласно которой,
умирая, прадед Марии Кондрат Лохвицкий произнёс слова: «ветер уносит запах
мирры…» и изменить имя Мария решила, узнав о семейном предании.); сестра знаменитой
писательницы Тэффи. На стихи Лохвицкой было
создано много романсов.
К концу 1890-х годов достигшая
творческого пика и массового признания, вскоре после смерти Лохвицкая была
практически забыта.
  Из поэзии Мирры Лохвицкой:
Спящий лебедь.
Земная жизнь моя - звенящий,
Невнятный шорох камыша.
Им убаюкан лебедь спящий,
Моя тревожная душа.
Вдали мелькают торопливо
В исканьях жадных корабли.
Спокойной в заросли залива,
Где дышит грусть, как гнет
земли.
Но звук, из трепета рожденный,
Скользнет в шуршанье камыша -
И дрогнет лебедь пробужденный,
Моя бессмертная душа.
И понесется в мир свободы,
Где вторят волнам вздохи бурь,
Где в переменчивые воды
Глядится вечная лазурь.
1897
Сумерки.
С слияньем дня и мглы ночной
Бывают странные мгновенья,
Когда слетают в мир земной
Из мира тайного виденья...
Скользят в тумане темноты
Обрывки мыслей... клочья света.
И бледных образов черты,
Забытых меж нигде и где-то...
И сердце жалостью полно,
Как будто жжет его утрата
Того, что было так давно...
Что было отжито когда-то...
1894
Песнь любви.
Хотела б я свои мечты,
Желанья тайные и грезы
В живые обратить цветы,-
Но... слишком ярки были б розы!
Хотела б лиру я иметь
В груди, чтоб чувства, вечно
юны,
Как песни, стали в ней
звенеть,-
Но... порвались бы сердца
струны!
Хотела б я в минутном сне
Изведать сладость наслажденья,-
Но... умереть пришлось бы мне,
Чтоб не дождаться пробужденья!
1889
Вещи.
Дневной кошмар неистощимой
скуки,
Что каждый день съедает жизнь
мою,
Что давит ум и утомляет руки,
Что я напрасно жгу и раздаю;
О, вы, картонки, перья, нитки,
папки,
Обрезки кружев, ленты,
лоскутки,
Крючки, флаконы, пряжки, бусы,
тряпки
Дневной кошмар унынья и тоски!
Откуда вы? К чему вы? Для чего
вы?
Придет ли тот неведомый герой,
Кто не посмотрит, стары вы иль
новы,
А выбросит весь этот хлам
долой!
* *
Есть что-то грустное и в
розовом рассвете,
И в звуках смеха, тонущих вдали.
И кроется печаль в
роскошно-знойном лете,
В уборе царственном земли.
И в рокот соловья врываются
рыданья,
Как скорбный звон надорванной струны.
Есть что-то грустное и в
радости свиданья,
И в лучших снах обманчивой весны.
Перед закатом
Люблю я блёклые цветы
Фиалок поздних и сирени,
Полунамёки, полутени
Повитой дымкой красоты.
Душа тревожная больна
И тихим сумраком объята,
Спокойной прелестью заката,
Грядущим сном упоена.
Что озарит огнём надежд?
Повеет радостью бывалой?
Заставит дрогнуть взмах усталый
Моих полузакрытых вежд?
Ничто. Ничто. Желаний нет.
Безвольно замерли моленья,
Смотрю с улыбкой утомленья
На жизнь, на суету сует.
Сокрыт туманом горный путь.
Стихает грусть, немеют раны.
Блажен, блажен покой нирваны, —
Уснуть... исчезнуть...
утонуть...
Из воспоминаний о
Мирре Лохвицкой:
Удивительно тепло и приятно
отозвался о Лохвицкой Иван Бунин ,обычно достаточно желчный и язвительный в
своих высказываниях:
Одно из самых приятных
литературных воспоминаний – о Мирре Александровне Лохвицкой.
Она умерла еще молодой и вскоре
после смерти была забыта. Но при жизни пользовалась известностью, слыла
«русской Сафо» (как, впрочем, многие русские поэтессы). Воспевала она любовь,
страсть, и все поэтому воображали ее себе чуть не вакханкой, совсем не
подозревая, что она, при всей своей молодости, уже давно замужем, – муж ее был
один из московских французов по фамилии Жибер, – что она мать нескольких детей,
большая домоседка, по-восточному ленива: часто даже гостей принимает лежа на
софе в капоте, и никогда не говорит с ними с поэтической томностью, а напротив.
Болтает очень здраво, просто, с большим остроумием, наблюдательностью и
чудесной насмешливостью, – все, очевидно, родовые черты, столь блестяще
развившиеся у ее сестры, Н.А. Тэффи. Такой, по крайней мере, знал ее я, а я
знал ее довольно долго, посещал ее дом нередко, был с ней в приятельстве, – мы
даже называли друг друга уменьшительными именами, хотя всегда как будто иронически,
с шутками друг над другом.
— Миррочка, дорогая, опять
лежите?
— Опять.
— А где ваша лира. Тирс,
тимпан?
Она заливалась смехом:
— Лира где-то там. Не знаю, а
тирс и тимпан куда-то затащили дети…
С особенным удовольствием
вспоминаю нашу первую встречу. Мы случайно сошлись в редакции «Русской мысли» –
оба принесли туда стихи, – познакомились и вместе вышли. Все было очень бело,
валил крупный снег, впереди ничего не было видно, – только очаровательная
белизна. Она тотчас же весело начала:
— Послушайте, а про мужиков это
тоже вы пишете?
— Я не про одних мужиков пишу.
— Но все-таки – вы?
— Я.
— Зачем?
— А почему бы не писать и про
мужиков?
— Ну вот! Пусть себе живут и
пашут, нам-то что до них? Удивительнее всего то, что за них тоже. Говорят,
платят. Вам сколько платят?
— Рублей семьдесят пять,
восемьдесят за лист.
— Боже мой! А за стихи сколько?
— Полтинник за строчку.
Она даже приостановилась:
— Как? А почему же мне всего
четвертак?
— Не знаю.
— Значит, я хуже вас?
— Помилуй Бог, что вы!
— Но в чем же тогда дело? Вам
сколько лет?
— Двадцать четыре.
— Ну, тогда, очевидно, только
потому, что я по сравнению с вами еще ребенок…( На самом деле Лохвицкая старше
Бунина на год. В анкетах она, как правило, честно указывала свой возраст, но в
жизни порой позволяла себе подобную невинную ложь)
И все в ней было прелестно –
звук голоса, живость речи, блеск глаз, эта милая, легкая шутливость… Она и
правда, была тогда совсем молоденькая и очень хорошенькая. Особенно прекрасен
был цвет ее лица, – матовый, ровный, подобный цвету крымского яблока. На ней
было что-то нарядное, из серого меха, шляпка тоже меховая. И все это было в
снегу, в крупных белых хлопьях, которые валили, свежо тая на ее щеках, на
губах, на ресницах…
(Бунин - Из записей)
Поэт Вячеслав
Иванов писал: «Глубина её была солнечная глубина, исполненная света, и
потому не казавшаяся глубиной непривычному взгляду».
Биография
Мария Александровна Лохвицкая
родилась 19 ноября (1 декабря) 1869 года в Санкт-Петербурге в семье адвоката
Александра Владимировича Лохвицкого (1830—1884), автора трудов по юриспруденции,
которого называли одним из «талантливейших поэтов трибуны своего времени» и Варвары Александровны (урождённой Гойер, ум.
не ранее 1917), обрусевшей француженки, женщины начитанной и увлекавшейся литературой.
Через три года после рождения Марии на свет появилась Надежда (1872—1952),
впоследствии вошедшая в литературу под псевдонимом Тэффи.
Семья А. В. Лохвицкого была
многодетной, а разница в возрасте между старшими и младшими детьми —
значительной (точное их число установлено не было). Известность получил брат
Марии Николай Александрович Лохвицкий (1868—1933), генерал, во время Первой
мировой войны командовавший корпусом во Франции, в Гражданскую войну
участвовавший в Белом движении (и некоторое время командовавший 2-й
колчаковской армией). Тэффи часто упоминала сестру Елену (1874—1919, по мужу —
Пландовскую), с которой была очень дружна. Елена тоже писала стихи,
впоследствии совместно с Тэффи переводила Мопассана, состояла в обществе
драматических писателей, но профессиональным литератором себя не считала.
Известны имена ещё двух старших сестёр — Варвары Александровны (в замужестве
Поповой) и Лидии Александровны (Кожиной).
В 1882 году Мария поступила в
Московское Александровское училище , где обучалась, живя пансионеркой за счёт
родителей. В пятнадцатилетнем возрасте Лохвицкая начала писать стихи, и на её
поэтическое дарование тут же обратили внимание.
Известно, что сёстры,
каждая из которых рано проявила творческие способности, договорились о том,
чтобы вступить в литературу по старшинству, дабы избежать зависти и
соперничества. Первой, таким образом, должна
была это сделать Мария; предполагалось, что Надежда последует примеру старшей
сестры уже после того, как та завершит литературную карьеру. Лохвицкая
дебютировала в 1888 году, опубликовав несколько стихотворений в петербургском
журнале «Север»; тогда же вышли отдельной брошюрой стихотворения «Сила веры» и
«День и ночь». Последовали публикации в «Художнике», «Всемирной иллюстрации»,
«Русском обозрении», «Северном вестнике», «Неделе», «Ниве». Поэтесса
подписывалась сначала как «М. Лохвицкая», затем как «Мирра Лохвицкая»; друзья и
знакомые также стали звать её именно так.
В 1891 году М. А. Лохвицкая
вышла замуж за инженера-строителя Е. Э. Жибера, сына обрусевшей француженки
Ольги Фегин (1838—1900) и Эрнеста Ивановича Жибера (1823—1909). Свой дебютный
сборник поэтесса посвятила мужу.У Лохвицкой и Е. Жибера было пятеро сыновей:
трое — Михаил, Евгений и Владимир — родились в первые годы замужества, один за
другим; Измаил появился на свет в 1900 году, Валерий — осенью 1904 года.
Известно, что поэтесса всё свое время отдавала детям.
В 1896 году Лохвицкая выпустила первый сборник
«Стихотворения (1889—1895)»: он имел мгновенный успех и год спустя был удостоен
престижной Пушкинской премии. «После Фета я не помню ни одного настоящего
поэта, который так бы завоевывал, как она, „свою" публику», — писал В. И.
Немирович-Данченко. Известный в те годы литератор (и брат знаменитого
театрального деятеля) о своём первом впечатлении от её стихов: «словно на меня
солнцем брызнуло». В 1898 году вышел второй сборник, «Стихотворения
(1896—1898)».
К концу 1890-х годов Лохвицкая стала
едва ли не самой заметной фигуры среди поэтов своего поколения.
Л. Н. Толстой
снисходительно оправдывал ранние устремления поэтессы: «Это пока её зарядило…
Молодым пьяным вином бьёт. Уходится, остынет и потекут чистые воды!».
Эффектная внешность во многом
способствовала росту популярности М. Лохвицкой; она же стала препятствием к
пониманию её поэзии. По мнению Т. Александровой (исследовательница творчества
Лохвицкой – автор интересного сайта о ней
www.mirrelia.ru.), «далеко не все хотели видеть, что внешняя
привлекательность сочетается в поэтессе с живым умом, который со временем всё
яснее стал обнаруживать себя в её лирике. Драма Лохвицкой — обычная драма
красивой женщины, в которой отказываются замечать что бы то ни было, помимо
красоты». В кругу друзей Лохвицкую окружала «своеобразная аура всеобщей лёгкой
влюблённости».
Интересны отношения Лохвицкой
со знаменитым поэтом Бальмонтом.Лохвицкая и К. Д. Бальмонт познакомились
предположительно в Крыму, в 1895 году. Сближение было предопределено общностью
творческих принципов и представлений двух поэтов; вскоре «вспыхнула и искра
взаимного чувства», реализовавшегося в поэтической переписке. Бальмонт в стихах
поэтессы стал «Лионелем», юношей с кудрями «цвета спелой ржи» и глазами «зеленоватосиними,
как море». «Литературный роман» Лохвицкой и Бальмонта получил скандальную
огласку; неоднократно подразумевалось, что оба поэта были физически близки.
Сам Бальмонт в
автобиографическом очерке «На заре» утверждал, что с Лохвицкой его связывала
лишь «поэтическая дружба». Документально ни подтвердить, ни опровергнуть это
стало впоследствии невозможно: при том, что существует значительное число
поэтических взаимопосвящений, сохранилось лишь одно письмо Бальмонта Лохвицкой,
сдержанное и холодное. Известно, что поэты встречались нечасто: бо́льшую часть
периода их знакомства Бальмонт находился за границей. Как писала позже Т.
Александрова, «свой долг жены и матери Лохвицкая чтила свято, но была не в
состоянии загасить вовремя не потушенное пламя».
После очередного отъезда
Бальмонта за границу в 1901 году личное общение между ними прекратилось.
История любви двух поэтов имела
странное и трагическое продолжение в судьбах их детей. Дочь Бальмонта была
названа Миррой – в честь Лохвицкой. Имя предпоследнего сына Лохвицкой Измаила
было как-то связано с ее любовью к Бальмонту. Измаилом звали главного героя
сочиненной ею странной сказки – «О принце Измаиле, царевне Светлане и Джемали
Прекрасной», в которой причудливо преломлялись отношения поэтов. В 1922 г.,
когда Бальмонт был уже в эмиграции и жил в Париже, к нему явился юноша – бывший
врангелевец, молодой поэт – Измаил Лохвицкий-Жибер. Бальмонт был взволнован
этой встречей: молодой человек был очень похож на свою мать. Вскоре он стал
поклонником пятнадцатилетней Мирры Бальмонт – тоже писавшей стихи (отец видел
ее только поэтессой). Что было дальше – понять нельзя. Отвергла ли девушка
любовь молодого поэта, или почему-то испортились его отношения с Бальмонтом,
или просто он не мог найти себя в новой эмигрантской жизни – но через полтора
года Измаил застрелился. В предсмертном письме он просил передать Мирре пакет,
в котором были его стихи, записки и портрет его матери. Об этом сообщал
Бальмонт в письме очередной своей возлюбленной, Дагмар Шаховской.
Третий сборник произведений Лохвицкой,
«Стихотворения (1898—1900)», был опубликован в 1900 году. В четвёртый сборник
«Стихотворения. Т. IV (1900—1902)» вошли также «Сказка о Принце Измаиле,
Царевне Светлане и Джемали Прекрасной» и пятиактная драма «Бессмертная любовь».
За пятый сборник (1904) М.
Лохвицкая в 1905 году (посмертно) была удостоена половинной Пушкинской премии.
Третий и четвёртый сборники тогда же получили почётный отзыв Академии наук. В
1907 году вышел посмертный сборник стихотворений и пьес Лохвицкой «Перед закатом».
В конце 1890-х годов здоровье
Лохвицкой стало стремительно ухудшаться. Она жаловалась на боли в сердце,
хроническую депрессию и ночные кошмары. В декабре 1904 года болезнь
обострилась; поэтесса (как позже говорилось в некрологе) «порой с большим пессимизмом
смотрела на свое положение, удивляясь, после ужасающих приступов боли и
продолжительных припадков, что она еще жива». Лохвицкая умирала мучительно: её
страдания «приняли такой ужасающий характер, что пришлось прибегнуть к
впрыскиваниям морфия». Под воздействием наркотика последние два дня жизни
больная провела в забытьи, а скончалась — во сне, 27 августа 1905 года. 29
августа состоялось отпевание поэтессы в Духовской церкви Александро-Невской
лавры; там же, на Никольском кладбище, она, в присутствии лишь близких
родственников и друзей, была похоронена.
Точная причина смерти М.
А. Лохвицкой осталась неясной. В биографических справках в качестве таковой
обычно указывается туберкулёз лёгких, но это не подтверждается ни одним из
некрологов; напротив, в качестве основной болезни чаще упоминалась хроническая
стенокардия. Современниками не раз высказывалось мнение, что кончина поэтессы
была напрямую связана с её душевным состоянием. «Она рано умерла; как-то
загадочно; как последствие нарушенного равновесия её духа… Так говорили…», —
писала в воспоминаниях дружившая с Лохвицкой поэтесса И. Гриневская.
Прикрепления: Картинка 1 · Картинка 2 |
|
|
| Всего комментариев: 0 | |