Главная » 2016 » Май » 3 » 3 мая 2016. Из книги Михаила Садовского «Записки актера».
12:58 3 мая 2016. Из книги Михаила Садовского «Записки актера». |
3 мая В нашу коллекцию веселых историй хочется внести и очерк «Иван
Васильевич Гуринов», из книги Михаила Садовского «Записки актера». Причем доброй
и веселой эта история стала только благодаря философскому отношению к жизни и
себе, ее главного героя, актера Ивана Гуринова. А для кого-то она, была бы в сущности,
грустная и жестокая. Так наш взгляд на явление, может поменять знак этого
явления. С плюса на минус, или наоборот. Автор книги Михаил Садовский (см. фотографию ниже), актер,
проработавший на сцене Малого театра более тридцати лет, принадлежит к
знаменитой актерской династии Садовских.   Итак. Иван Васильевич Гуринов Служил в Малом театре актер Иван Васильевич Гуринов.
Получал он самый маленький оклад, но был занят почти в каждой пьесе и играл
поэтому по тридцать-сорок спектаклей в месяц. Роли у него были маленькие, но
относился он к ним с большим вниманием, радением и любовью. Однажды М. С. Щепкина спросили, какие он любит играть
роли, он ответил: «В хороших пьесах — большие роли, в плохих пьесах —
маленькие». Нужно думать, что каждый, кто, решив посвятить себя сцене, идет в
актеры, лелеет мечту играть большие роли в хороших пьесах. И нужно очень
любить театр, как любил его Гуринов, чтобы играть из сезона в сезон только
маленькие роли как в хороших, так и в плохих пьесах и не только не уйти из театра,
но даже не помышлять об этом. Иван Васильевич Гуринов был высокого роста, широк и
плечах, лицо его казалось угрюмым и, может быть, даже грозным. Но за этой
наружностью скрывалась необыкновенно добрая и
нежная душа. Его называли «большим ребенком». Этот мрачный с виду здоровяк
всегда был в добродушном настроении, ни к кому не питал он ни тени зависти, ни
капли злости. От теплого, приветливого слова лицо его моментально расплывалось
чуть не до ушей в доброй улыбке. У него был сильный голос, он был наделен
большим темпераментом. Его эпизодические роли помнят в Малом театре до сих пор.
Как великолепен был хотя бы его мужик в пьесе Л. Толстого «Иван Грозный». ...Шумит, гудит на Красной площади народ. По лобному месту
расхаживает Федор Басманов, он приглашает парод подойти поближе: сейчас из
храма Василия Блаженного выйдет царь-батюшка Иван Васильевич, ом будет говорить
с народом. — Поближе! Поближе! — кричит на всю площадь Басманов. —
Торговые люди, ничего не бойтеся, подходите по одному! И вот через толпу продираются мужики. Впереди — Иван
Гуринов. Он в войлочной шапке, сермяжный кафтан подпоясан веревкой, а за нее на
спине засунут топор. Сдернув с головы шапку, он говорит: «Мы
мужики из деревни Раздоры! Где стать-то?!» Вот и весь текст его роли,
а дальше он стоит в толпе и слушает царское слово. Но какая же это была
колоритная фигура! Какой темперамент! Сколько отваги, удали! Как он хорошо
слушал гневную речь царя и как ярко и вместе с тем тактично реагировал на все,
что происходило вокруг. Это умение раствориться в сцене, в сценическом образе,
органично зажить жизнью образа было отличительной чертой И. В. Гуринова. В подтверждение этих слов приведу один случай, который
поначалу вызвал даже небольшой конфликт между ним и автором пьесы. Идет репетиция сцены из пьесы «Любовь Яровая». Группа
красноармейцев по приказу Кошкина конспиративно перетаскивает оружие в
потайное место. Руководит операцией Швандя. Но вот в работе произошла заминка,
передний красноармеец (Гуринов) заметил впереди опасность... Все остановились.
Подбегает Швандя (Кузнецов) и с досадой говорит: «Ну, что встали?» И здесь Гуринов
должен ответить: «Да вон кого-то черт
несет». Вместо этого текста он вдруг воскликнул: «А вот какую-то халду несет!» Притулившийся
в кулисе автор пьесы, Константин
Андреевич Тренев, прервав сцену, раздраженно сказал: «У меня в тексте «халды»
нет. Я вам написал: «Да вон кого-то черт несет». А вы приписываете мне
какую-то «халду». Наступила неловкая пауза. Гуринов на мгновение растерялся, но
потом с жаром продолжал: «Да ведь я вижу, кто идет-то — баба прифранченная!
Вот я и ориентирую и зрителя и своих товарищей на этот, так сказать,
приближающийся «предмет»... И когда Швандя нам ответит: «Ну, это раз плюнуть!»,
мы будем знать, каким он собирается пойти на этот «предмет» курсом... Сцена от
этого становится интересней. И потом, Константин Андреевич, мой красноармеец
чертовски зол, он считает, что мы не должны оставлять город, он сейчас весь мир
готов обложить матом!» И Гуринов с еще большим темпераментом, тягуче и злобно
повторил: «Да вот черт каку-ю-то
ха-алду-у несет!» И тут на фоне гуриновской мрачной интонации звонко, беззаботно
и с большим задором прозвучала реплика Шванди — Кузнецова: «Ну,
это раз плюнуть!» После этой повторно сыгранной сцены снова наступила пауза. И
если после замечания Тренева все взоры были обращены на «проштрафившегося»
Гуринова, то теперь внимание всех было обращено к автору. Что теперь скажет
он? Тренев погладил усы и глухо проговорил: «Ну что же... Может быть...» После репетиции Константин Андреевич поднялся на третий
этаж в уборные, где гримировалась молодежь, нашел Гуринова и, ласково улыбаясь,
сказал: «Вы убедили меня. И пусть ваша «халда» останется навеки!..» Гуринов и его товарищи ликовали. В большой работе театра над «Любовью Яровой» была, пусть
маленькая, но все же доля и И. В. Гуринова. Именно его фраза вошла в спектакль
Малого театра, а впоследствии и во все издания пьесы «Любовь Яровая». Помимо
эпизодических ролей Ивану Васильевичу перепадали и роли, как принято говорить
в актерском мире, «с ниточкой» — роли, которые вплетаются в ткань пьесы. Так,
например, он очень хорошо играл Жука в пьесе А. Н. Островского «На бойком
месте». Но Иван Васильевич Гуринов благодаря своему мягкому
характеру не умел, как принято говорить, «пробивать себе дорогу», не умел
постоять за себя. Многие роли, которые он мог бы играть, проходили мимо. Со временем
у него, видимо, выработался иммунитет к огорчениям такого рода. На все свои
неудачи и неприятности он смотрел с мягким юмором. В связи с этим вспоминаются
его так называемые «творческие вечера», которые он устраивал у себя в уборной.
На этих «вечерах» он исполнял все роли, которые играл за многие годы своей
работы в Малом театре. Каждый такой «вечер» длился всего, может быть, минут
десять. И он мог бы быть значительно короче, если бы не длинные объявления,
которые делал Иван Васильевич перед каждым номером и которые как бы
подготавливали зрителей к чему-то очень значительному. Гуринов выступал здесь в двух лицах: как конферансье и
как актер. В маленькой уборной перед «партером» из семи-восьми стульев и перед
плотной группой артистов, стоявших в дверях, представал Гуринов-конферансье и с
большим достоинством, подчеркнуто серьезно объявлял: — Леди и джентльмены! Или, по-русски, сестры и братья!
Мамы и папы! Начинаем творческий вечер неизвестного трагика Ивана Гуринова! Вы
увидите его сейчас в пьесе выдающегося русского драматурга Александра
Васильевича Сухово-Кобылина «Дело», постановка народного артиста Советского
Союза Алексея Денисовича Дикого. Исполняется роль свидетеля. Дальше выступал Гуринов-актер. Он вставал в
соответствующую позу и произносил весь текст своей роли, а именно: «Это
бесчестно!» И все. На этом его роль и данный концертный номер заканчивались, и
он переходил к следующему. — «На бойком месте»,— объявлял Гуринов-конферансье,—
пьеса великого русского драматурга Александра Николаевича Островского,
постановка народного артиста Советского Союза, орденоносца Прова Михайловича
Садовского. Исполняется роль кучера барина Миловидова. Гуринов-актер делал вид, что стремительно вбегает в
комнату, и, запыхавшись, говорил: «Лошади готовы!» И все. Далее следовал очередной номер... Заканчивал свой вечер Иван Васильевич обычно бессмертной
комедией Грибоедова «Горе от ума», в которой играл кучера Чацкого. Как
известно, этот персонаж в пьесе должен был, видимо, сказать фразу, которая начиналась со слова «карета», но Грибоедов дал этому персонажу только часть
первого слова, точнее, дал ему только два слога: «каре...», а дальше
подбежавший Чацкий закрывал ему ладонью рот и выпроваживал его за дверь. Вот
эта сцена с ролью, в которой не было даже полного слова, и разыгрывалась Гуриновым
в конце «творческого вечера» как коронный номер. Все эти сцены Иван Васильевич Гуринов играл на полном серьезе
и темпераменте. Стоит ли говорить, какой хохот стоял в уборной Гуринова. На этих импровизированных «моноконцертах» все дышало
дружбой и теплом по отношению к нашему товарищу. Мы видели и ум и
самокритичность милого Вани Гуринова, его тонкую иронию над собой, ощущали что
все это делается исключительно для того, чтобы немного развлечься, ну, а может
быть, и вместе со зрителями посетовать на судьбу. И.В.Гуринов был замечательным творцом своих маленьких
ролей. Он мог терпеть любые жизненные невзгоды, ничтожная же радость в театре заливала его жизнь
счастьем. С печалью в душе я расстаюсь на этих
страницах с Иваном Васильевичем Гуриновым. ** Попутно. Стоит добавить, что единственное упоминание об
Иване Васильевиче Гуринове, на просторах Интернета, встретилось на сайте Малого Театра в
перечне «ЛИЧНЫЙ СОСТАВ ТРУППЫ МАЛОГО ТЕАТРА 1917—2011»: Гуринов
Иван Васильевич - с 1930 г по 8 апреля 1948 г. ** Садовский Михаил Михайлович (21
ноября 1909 - 20 октября 1977) - русский советский актер из актерской династии
Садовских. Сын Михаила Михайловича Садовского, племянник Прова Михайловича
Садовского - внука. Заслуженный артист РСФСР (1949). Профессиональную
сценическую деятельность начал в 1928 году. Работал в Центральном театре
Красной Армии, московском Театре им. Ермоловой, Театре им. Мейерхольда
(ГОСТИМ). С 1937 - в труппе Малого театра. Роли: Молчалин; Фредди и Пикеринг
(«Пигмалион» Шоу), Мешем («Стакан воды» Скриба), Курчаев («На всякого мудреца
довольно простоты»), Шарль Гранде («Евгения Гранде» по Бальзаку), лорд
Дарлингтон («Веер леди Уиндермиер» О.Уайльда), Капелькин («Коллеги» по
Аксенову), Юлий Константинович («Нас где-то ждут» Арбузова), Дукельский
(«Порт-Артур» Степанова и Попова), Лузгин («Фальшивая монета» М.Горького) и др. ФИЛЬМОГРАФИЯ 1936 — «Гобсек» 1941 — «Маскарад» — князь Звездич 1943 — «Кутузов» 1946 — «Крейсер «Варяг» 1952 — «Горе от ума»— Молчалин 1959 — «Растеряева улица» — секретарь 1964 – «Порт-Артур» - Дукельский 1974 — «Перед заходом солнца» 1975 — «Достигаев и другие ** Интересно, что есть еще и художественное
произведение «Записки актера», и автор его тоже Садовский, правда Борис (Борис
Александрович Садовско́й (наст. фам. Садо́вский, 1881—1952) — русский поэт,
прозаик, критик и литературовед Серебряного века). Прикрепления: Картинка 1 · Картинка 2 |
|
|
| Всего комментариев: 0 | |