Главная » 2014 » Июнь » 29 » 31 марта родился Окта́вио Пас
20:26
31 марта родился Окта́вио Пас
31 марта родился Окта́вио Пас (31 марта 1914, Мехико — 19 апреля 1998, Мехико) — мексиканский поэт, эссеист-культуролог, переводчик, политический публицист, исследователь цивилизаций Запада и Востока, философ, один из крупнейших литераторов не только Мексики, но и всей Латинской Америки, лауреат Нобелевской премии 1990 года. Его поэзию отличают богатая метафоричность, яркая образность, глубина философского осмысления жизни.
   
Карлос Фуэнтес ((1928 — 2012) мексиканский писатель, дипломат, журналист, сценарист), не без улыбки заметил о нем: «Сын Мексики, брат Латинской Америки, пасынок Испании, приемный сын Франции, Англии и Италии, семейный друг Японии и Индии,
внебрачный сын, как сегодня все мы, Соединенных Штатов».
 
Удивительные стихи Октавио Паса:
 
Ветка
 
На самом верху, на туго
натянутой нитке звука,
дрожит и звенит пичуга.
 
Дрожаньем стрелы крылатой
она расщепила ветку —
и дрожь отдалась руладой.
 
Сосновой щепой смолистой
сгорает она, живая,
в пылу золотого свиста.
 
Напрасно взгляд поднимаю:
звенит над засохшей веткой
одна тишина немая.
 
Ветер
 
Листья запели,
яблоки пляшут, такт отбивая;
кружится роза,
свежего бриза роза живая.
 
Двинулись тучи,
рябью погнало воздух бездонный,
круг горизонта
вслед завертелся, как заведенный.
 
Нет горизонта;
кружатся маки, бриз обжигая;
девушка в пене
гребнем буруна взмыла, нагая.
 
Я исчезаю
светом и пеной, телом без плоти;
мир — это ветер,
это лишь воздух на перелете.
Переводы А. Гелескула
 
Июль
 
          ...плыл июнь...
           ...текли и щемили воспоминания.
 
Хрустальная нахлынула река,
все светоносно, ливни словно гривы,
волна течет недвижно, и ленивы
наполненные влагой облака.
 
Забытое плывет издалека:
глаза впивают, сердце ждет пугливо,
уста целуют смутных форм извивы,
тень осязать пытается рука.
 
О вечность, миги связаны так тесно,
что, изобилием напоено,
небытие является телесно.
 
Исполненное полноты и смуты,
Томится сердце, в вечности одно:
Вчера и завтра, годы и минуты.
Перевод В. Резник
 
***
 
Башня с янтарными стенами,
одинокий лавр на каменной площади,
неожиданный омут,
улыбка в темном переулке,
река, струящаяся среди дворцов,
комета нежная, слепящая внезапно...
 
Мост, под пролетами которого вечно течет жизнь.
Перевод А. Родосского
 
Два тела
 
Встретятся два тела,
и порой — как волны
в океане ночи.
 
Встретятся два тела,
и порой — как корни,
сросшиеся ночью.
 
Но порой два тела —
два холодных камня,
и вся ночь — пустыня.
 
Но порой два тела —
два ножа холодных,
и вся ночь — их отблеск.
 
И порой два тела —
две звезды падучие
в опустелом небе.
Переводы А. Гелескула
 
***
 
У дня на ладони
Три облака
И слов этих горстка.
 
Безымянные дети рассвета ищут названий
На стволах полусонных луч играет
Скачут гор ночные кони у кромки прибоя
Шпор не сняв в морскую воду входит солнце
Нарушая прозрачность утра валуны наливаются плотью
Но упрямится море к ногам горизонта отпрянув
Затуманенная земля становится твердью
Мир спросонок встает с головой непокрытой
Глыба камня ждет что проступят на ней гимны
Заря распахнула сияющий веер имен и наречий
Это начало песни растет как древо
Это утренний ветер
слов семена несущий.
Перевод Н. Галкиной
 
Произнести - создать
Роману Якобсону
 
I
 
Между тем, что вижу и говорю,
между тем, что вижу и таю,
между тем, что таю и о чем грежу,
между тем, о чем грежу и что забываю, —
поэзия.
Она колеблется
меж «да» и «нет»:
произносит
то, что утаиваю,
утаивает
то, что произношу,
грезит
о том, что забываю.
Она не произносится,
а создается.
Создается тем,
что произносится.
Поэзия
в словах, в звучанье слов — сама реальность.
Но стоит лишь произнести:
«Сама реальность»,
как она истает.
Став еще реальней?
перевод В. Багно
 
Твой танец, легкое твое движенье,
что еле-еле различает глаз,
чуть родилось - и замерло тотчас,
но замерло лишь только на мгновенье.
 
Оно рождает головокруженье,
оно - как свет полдневный, что не гас
до вечера, как радужный алмаз,
как солнца непрерывное свеченье.
 
Огонь, пожар, звезды сверканье, меч...
Пусть это жажду мне не утоляет,
но и не может страсть мою разжечь.
 
И твое тело никнет, исчезает,
и пропадает белизна твоя:
ты вновь - вода и темная земля.
Перевод А. Родосского
 
Цитаты из статей и эссе работ Октавио Паса:
 
Стихи нельзя объяснить - только понять.
 
Ни минуты не стоя на месте, поэзия никуда не спешит.
 
В разговоре каждая фраза предвосхищает следующую: у этой цепи есть начало и конец. В стихах первая фраза содержит последнюю, как последняя - первую. Поэзия - единственный способ противостоять линейному времени, так называемому прогрессу.
 
Стихи пробиваются из расщелины между воплем и немотой, смыслом всех смыслов и утратой всякой осмысленности.
 
Языки суть более масштабная реальность, нежели политические и исторические целостности, которые мы именуем нациями.
 
Поэт, творит бытие. Без Гомера греческий народ не был бы тем, что он есть.
 
Произнести слово, значит пробудить к жизни то, что оно называет.
 
Понять стихотворение — значит прежде всего его услышать.
Слова входят через слух, сменяются перед глазами, тают при всматривании. Любое прочтение стихов завершается безмолвием. Читать стихи — значит слушать глазами, слушать — читать слухом.
 
Виршеплет говорит о себе и, как правило, от лица других. Поэт, обращаясь к себе, говорит с другими.
 
Поэзия — это вековечная борьба с предрешенным смыслом. У нее две крайности: либо стихотворение вбирает в себя все возможные смыслы и становится знаком чего угодно, либо оно вообще отрицает наличие у языка какого бы то ни было смысла. В наше время по первому пути пошел Малларме, по второму — дадаисты. Язык по ту сторону языка — или разрушение языка его собственными средствами.
 
У влюбленного в безмолвие поэта есть одно спасение - речь.
 
Любя мгновения, поэзия ищет способы возрождать их в стихах и тем самым отделять от непрерывного времени, превращая в застывшее настоящее
 
Стихи рождаются из отчаяния перед бессилием слова, чтобы в конце концов склониться перед всесильем безмолвия.
 
Я возвратился к источнику и обнаружил, что современность не является чем-то внешним – напротив, она внутри нас. Она и сегодняшний день, и самая что ни на есть седая древность, она – день грядущий и начало мира; ей тысяча лет от роду, и она – новорождённая. Она изъясняется на науатле, чертит китайские идеограммы девятого века и мелькает в телевизоре
(Науатль - группа индейских языков в Мексике и Сальвадоре, одна из основных групп южных юто-ацтекских языков).
 
Человеческая природа — если только вообще можно говорить о природе применительно к человеку, такому сущему, которое изобрело само себя, сказав «нет» природе,— это всегда стремление реализоваться в другом. Человек — это всегда тоска и поиск сопричастности. Поэтому всякий раз, ощущая себя человеком, мы ощущаем отсутствие другого, чувствуем себя одинокими.
 
Ребенок творит мир по своему образу, с помощью волшебства избавляясь от одиночества. Он и его окружение снова единое целое. Сложности вновь являются на белый свет, когда ребенок перестает верить в магическую силу слова и жеста. Сознательная жизнь начинается с утраты веры в их могущество.
 
Все люди в какой-то миг своей жизни чувствуют себя одинокими, скажу больше — в сущности, человек всегда одинок. Ведь жить — это непрестанно прощаться с тем, чем мы были, становясь тем, чем мы будем, вечно чуждым нам будущим. Одиночество — глубинный смысл человеческого бытия. Только человек бывает одиноким, и только он не может обойтись без другого.
 
Слова Свана: «Подумать только — потерять лучшие годы
с женщиной не моего типа» — по праву могли бы сказать
в свой смертный час большинство современных мужчин. И женщин.
 
В любви как ни в чем другом проявляется тот двойственный инстинкт, который побуждает нас замыкаться в себе и одновременно преступать положенные себе пределы, воплощаясь в другом: это смерть и возрождение, одиночество и сопричастность.
 
Любовь — это выбор. Свободный выбор — уж не самой ли судьбы? — внезапное прозрение самых сокровенных уголков нашего существа.
 
Ничто так не воодушевляет женщин, как возможность спасти мужчину.
 
В теории стихи следовало бы переводить только поэтам; в действительности лишь немногие поэты оказываются хорошими переводчиками. Причина в том, что почти всегда чужое стихотворение для поэта – лишь исходный пункт, чтобы написать собственное. Хороший переводчик движется в противоположном направлении: для него конечный пункт – стихотворение, подобное - поскольку о тожестве печи быть не может – стихотворению в подлиннике. Он отклоняется от оригинала лишь затем, чтобы к нему же приблизиться.
 
Читая или слушая стихи, не пользуются нюхом, вкусом или осязанием. Все эти чувства пробуждают мысленные образы. А чтобы пережить стихотворение, его нужно понять, но чтобы понять — надо услышать, увидеть, охватить зрением, то есть обратить в отзвук, призрак, ничто. Понимание — это усилие чистого духа. Художник Марсель Дюшан говорил: если трехмерный предмет отбрасывает двухмерную тень, поищем четырехмерный, чья тень — мы сами. Я же ищу одномерный предмет, вовсе не отбрасывающий тени.
 
И вот однажды я обнаружил, что не столько иду вперед, сколько возвращаюсь к исходной точке: поиски того, что современно, оказались нисхождением к истокам. Современность привела меня к моим началам, к моей древности. Разрыв обернулся примирением. И я понял, что поэт — это биение пульса в руке поколений.
 
Биография
Окта́вио Пас родился и вырос на окраине Мехико, столицы Мексики, в семье Октавио Паса-старшего, известного адвоката, журналиста, политического деятеля социалистических взглядов. Мать, Жозефина Лозано Пас, семья которой происходила из испанской провинции Андалусии.
В детстве на Паса глубоко повлиял дед со стороны отца, государственный деятель и писатель, который одним из первых начал с сочувствием изображать в своих произведениях индейское население Мехико.
Дом, где он провёл детские годы, который он сам описывал как «один из тех старинных обветшалых особняков, где сад превращался в джунгли и где имелась громадная комната, битком набитая книгами», «сад скоро сделался центром моего мира, библиотека же – заколдованной пещерой... Из жадно пролистываемых книг с картинками, особенно исторических романов, я извлекал картины пустынь и джунглей, дворцов и лачуг, образы воителей и принцесс, нищих и королей. Мы терпели кораблекрушение вместе с Синдбадом и Робинзоном, сражались вместе с Д’Артаньяном, отбивали Валенсию с Сидом... Мир не имел пределов, но весь был в пределах досягаемости, а время делалось растяжимой субстанцией, из которой ткалось неделимое настоящее».
В подростковом возрасте Пас познакомился с новейшими произведениями испанской литературы своего времени, а также с такими авторами, как Ницше, Маркс, Гюго и Руссо.
В 1931 г. семнадцатилетний Пас основал свой первый литературный журнал, «Поручни», а в девятнадцать лет он выпустил свой первый сборник стихов под названием «Дикий месяц» . Пас посещал лекции в Национальном университете Мехико, но не закончил курса. Вместо этого он уехал на Юкатан, открыл там среднюю школу и погрузился в изучение истории Мексики.
В 1937 г. Пас покинул Мексику и поселился в Мадриде. Во время испанской гражданской войны он защитить республику в борьбе с фашистскими формированиями генерала Франко. Впечатления, вынесенные Пасом из жизни в Испании, только укрепили левые убеждения, которых он придерживался как в молодости, так и в середине жизни.
Вернувшись в Мексику, Пас основал литературные журналы «Мастерская», а затем «Блудный сын». В них Пас публиковал литературные опыты, тяготевшие к сюрреализму, в которых находил отражение его интерес к культуре, традициям и истории Мексики. Помимо собственных сочинений, Пас давал в журнал переводы французских, немецких и английских авторов.
В 1943 г. Пас получил стипендию мемориального фонда Гуггенхайма и отправился путешествовать и учиться в США. Спустя два года он поступил на мексиканскую дипломатическую службу. Его направили в Париж, где он провёл следующие пять лет, познакомился с такими писателями, как Андре Бретон, Альбер Камю и Жан-Поль Сартр, и с головой окунулся в поэзии – в сюрреализм, а в философии – в экзистенциализм.
Был на дипломатической службе в Индии и других странах, преподавал в Европе и Америке. С конца 1940-х порвал с левыми силами, опубликовал в Аргентине материалы о сталинских лагерях, вызвав нападки коммунистической и леворадикальной прессы (в том числе — Жана-Поля Сартра). Мировую известность получила первая книга его прозы — сборник эссе о национальной истории и мексиканском характере «Лабиринт одиночества» (1950).
В этом произведении рассмотрено и значение для мексиканцев наших дней двойного индейского и испанского наследия, и влияние, оказываемое на них культурой США. Книга по-прежнему обладает столь поразительной силой воздействия, что Элис Рекли, профессор кафедры латиноамериканской литературы Миссурийского университета, недавно заявила: «Нельзя говорить о мексиканском характере и не сослаться на Паса». Темы, поднятые в «Лабиринте одиночества», до конца оставались центральными для творчества Паса. Он писал: «В Мексике испанцы столкнулись не только с географией, но и с историей. Та история до сих пор жива: в ней больше от настоящего, чем от прошлого. От святилищ и божеств доколумбийской Мексики осталась груда развалин, но дух, оживотворявший тот мир, не исчез – он говорит с нами на алхимическом языке мифов и легенд, на языке форм человеческого сосуществования, народного искусства, обычаев. Быть мексиканским писателем означает вслушиваться в голос этого настоящего, этого соприсущего».
В 1964 г. он женился на Марии-Хосе Трамини, у них есть дочь.
Пас ушёл с дипломатической работы в 1968 г., сложив с себя полномочия в знак протеста против жестокой расправы мексиканских властей со студенческими демонстрациями в Плаза де Тлателолько незадолго до проведения Олимпийских игр.
Автор монографий о мексиканской поэтессе Хуане де ла Крус, Клоде Леви-Строссе, Марселе Дюшане. Переводил стихи Басё, Пессоа, Аполлинера, У. К. Уильямса, поэтов Швеции и др. Издавал журналы «Тальер», «Плюраль», с 1976 до конца жизни руководил журналом «Vuelta» («Поворот»).
Октавио Пас — член Мексиканской академии языка, почетный член Американской академии искусства и литературы, почетный доктор ряда американских и европейских университетов, лауреат Национальной литературной премии (1977), Иерусалимской премии (1977), испанской премии «Мигель де Сервантес» (1981), Нейштадтской премии университета Оклахома (1982), международной премии Альфонсо Рейеса (1986), премии Британской энциклопедии (1988), премии Алексиса де Токвиля (за гуманизм) (1989), Нобелевской премии по литературе (1990), других национальных и международных премий. В Мексике создан Фонд Октавио Паса, учреждена премия его имени за критику и эссеистику.

 

Прикрепления: Картинка 1 · Картинка 2 · Картинка 3
Категория: "Наши умные мысли" | Просмотров: 2135 | Добавил: Мария | Теги: Октавио Пас, поэзия | Рейтинг: 5.0/1
Всего комментариев: 0
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи.
[ Регистрация | Вход ]