Главная » 2013 » Февраль » 7 » 28 декабря родился Анри́ де Ренье́
01:34
28 декабря родился Анри́ де Ренье́
28 декабря родился Анри́ Франсуа́ Жозе́ф де Ренье́ (28 декабря 1864, Онфлёр, Кальвадос — 23 мая 1936, Париж) — французский поэт и писатель. член Французской академии (1911).
Автор стихов, новелл и романов. В поэзии следовал средней линии между парнасцами и символизмом, экспериментировал со свободным стихом, но нередко обращаясь и к сонетной форме и продолжая линию «песенок» в духе Нерваля и Верлена. В прозе развивал стилистику «галантного» XVIII века.
В России пропагандистом Ренье, переводчиком его поэзии и прозы был Максимилиан Волошин. Его стихи переводили Валерий Брюсов, Иннокентий Анненский, Бенедикт Лившиц, Всеволод Рождественский, Вильгельм Левик, и др.
   
портрет работы Валлотона:
Афоризмы Анри де Ренье:
 
X. упрекали за то, что он, будучи далеко не молод, слишком привязан к женщинам. «Что ж вы хотите, друг мой, старость бывает лишь раз», — отвечал он.

Деньги дают все то, что другим кажется счастьем.

Есть женщины, поистине заставляющие удивляться, что не нашлось никого, кто бы их задушил.

Женщины лгут искусно, потому что почти верят, что говорят правду.

Женщины способны на все, мужчины — на все остальное.

Коварство — форма зловредности тактичных людей.

Любовные письма бывают очень полезны. Есть вещи, о которых не так уж легко просить любимую женщину лицом к лицу, — например, деньги.

Нет ни людей, умеющих хранить тайны, ни людей, не умеющих хранить тайны. Одни сразу пересказывают услышанное, другие повторяют это чуть погодя; и все прибавляют к услышанному что-то свое.

Одиночество возможно лишь в ранней молодости — когда впереди у тебя все мечты, и в поздней старости — когда позади у тебя все воспоминания.

Он не слышал, что ему говорят, потому что слушал то, что собирался сказать сам.

Сначала трижды подумай, а потом промолчи.

Фривольность — то, к чему женщины относятся серьезней всего.

Человек не заслуживает Бога.

Любовь — это игра в карты, в которой блефуют оба: один, чтобы выиграть, другой, чтобы не проиграть.

Женщина, которую любят больше всего, не всегда та, которую хотелось бы любить больше всего.

Почему-то так сложилось, что женщины помнят лишь о тех мужчинах, которые заставляли их весело смеяться, а мужчины помнят лишь о тех женщинах, которые их доводили до слёз…

Женщины лгут искусно, потому что почти верят, что говорят правду.

Любовь преувеличивает. В этом ее сила и ее слабость, источник ее иллюзий и разочарований.

Из поэзии Анри де Ренье:

**

Приляг на отмели. Обеими руками
Горсть русого песку, зажженного лучами,
Возьми и дай ему меж пальцев тихо течь.
А сам закрой глаза и долго слушай речь
Журчащих волн морских, да ветра трепет пленный,
И ты почувствуешь, как тает постепенно
Песок в твоих руках. И вот они пусты.
Тогда, не раскрывая глаз, подумай, что и ты
Лишь горсть песка, что жизнь порывы воль мятежных
Смешает, как пески на отмелях прибрежных.
перевод М.Волошина

Прогулка

Заветный час настал. Простимся и иди!
Пробудь в молчании, одна с своею думой,
Весь этот долгий день - он твой и впереди,
О тени, где меня оставила, не думай.

Иди, свободная и легкая, как сны,
В двойном сиянии улыбки, в ореолах
И утра, и твоей проснувшейся весны;
ы не услышишь вслед шагов моих тяжелых.

Есть дуб, как жизнь моя, увечен и живуч,
Он к меланхоликам и скептикам участлив
И приютит меня - а покраснеет луч,
В его молчании уж тем я буду счастлив,

Что ветер ласковым движением крыла,
Отвеяв от меня докучный сумрак грезы,
Цветов, которые ты без меня рвала,
Мне аромат домчит, тебе оставя розы.
Перевод И. Анненского

Листва

Счастливая пора грядет, животворя,
И все короче тень, и редко непогода,
Сверкая, омрачит сиянье небосвода,
И с каждым днем светлей вечерняя заря.

И амбру белую, и гроздья янтаря,
И пурпур глянцевый обильная природа
К плечам и к наготе раздвоенного плода
Склоняет, как дары к подножью алтаря.

И тянутся к листве по руслам волокнистым
Подземные ключи, чтоб сумраком тенистым
Пролиться в марево пылающего дня.

И в тихом шелесте садов благословенных
— Ты слышишь? — плещутся, прохладою маня,
Незримые струи фонтанов сокровенных.
Перевод Вадима Алексеева

Садовый вор

Поскольку местный фавн, хитрюга и обжора,
Крал мед и виноград, хозяева садов,
Желая оградить плоды своих трудов,
Решили проучить бессовестного вора.

Лишь я не одобрял такого приговора,
Принципиальный враг капканов и кнутов,
Однажды, затаясь в саду среди кустов,
Я за ухо схватил воришку у забора.

Врасплох застигнутый, бедняга испугался,
Он был рыж, волосат, и совсем не брыкался,
Виновато скуля, он кривлялся как мог.

И когда я его, проведя за ограду,
Отпустил – он задал стрекача со всех ног –
Только топот копытец пронесся по саду.
Перевод Вадима Алексеева

**

Я — эта ночь, что спит вокруг меня,
Я — корень яблони, и с крыши — черепица,
И дом, и жаркий сад, и — свежая струя.
Что в жалкий полдень смутной мнится.

И — тишина, и — шум, и самый слабых вздох,
И — звезд в колодце — отраженье,
И — аромат цветка, и — Запад, и — Восток,
И — ветра — легкое движенье.

Я — тех бетонных форм, — ажурный переплет, -
Что ближний дом скрепляет
И — журавлиных стай — неторопливый лет,
По утру, чуть светает.

И — сонный лепет в тишине
Какой-то ранней птицы,
И — эта ель, что на холме,
И — крест, что над гробницей.

Я — скважина замка, я — ключ,
Я — дверь, что на просторы -
Полей, лесов — откроет путь,
На — море и на — горы.

Я — шаг, что слышится вдали,
Я — Миг, что пролетает,
Я — Тьма, что поглощает дни
И — новый День рождает.

Я — всё, что Было, Есть и Будет жить,
Но — краткий миг лишь — жизнь моя,
Я, смертной волей — божество, — могу создать иль погубить
И — мир окончится, когда скончался я.
Перевод Юлии Крушинской

**

Нет у меня ничего,
Кроме трех золотых листьев и посоха
Из ясеня,
Да немного земли на подошвах ног,
Да немного вечера в моих волосах,
Да бликов моря в зрачках...
Потому что я долго шел по дорогам
Лесным и прибрежным,
И срезал ветвь ясеня,
И у спящей осени взял мимоходом
Три золотых листа...
Прими их. Они желты и нежны
И пронизаны
Алыми жилками.
В них запах славы и смерти.
Они трепетали под темным ветром судьбы.
Подержи их немного в своих нежных руках:
Они так легки, и помяни
Того, кто постучался в твою дверь вечером,
Того, кто сидел молча,
Того, кто уходя унес
Свой черный посох
И оставил тебе эти золотые листья
Цвета смерти и солнца...
Разожми руку, прикрой за собою дверь,
И пусть ветер подхватит их
И унесет...
Перевод М. Волошина 

Эпитафия

Я умер. Я навек смежил глаза свои.
Вчерашний Прокл и ваш насильник, Клазомены,
Сегодня - только тень, всего лишь пепел тленный,
Без родины, без дома, без семьи.

Ужель настал черед и мне испить струи
Летейских вод? Но кровь уж покидает вены.
Цветок Ионии, в пятнадцать лет надменный
Узнав расцвет, увял средь вешней колеи.

Прощай, мой город! В путь я отправляюсь темный,
Из всех богатств одной лишь драхмой скромной
Запасшись, чтоб внести за переправу мзду,

Довольный, что и там в сверкающем металле
Я оттиск лебедя прекрасного найду,
Недостающего реке людской печали.
Перевод Б. Лившица 

Отпечаток

Пускай мне не дано в сверкающем металле
Навек запечатлеть свой профиль или фас,
Ведь боги все равно не каждому из нас
Оставить на земле свой след предначертали.

Я изваял свой лик на глиняной медали,
Где трещины легли морщинами у глаз,
Дополнив мой портрет. И странно, всякий раз
Я замечаю в нем все новые детали.

Ах, все пройдет, но я, зажмурившись, в тоске
Оставить от себя желаю на песке
Под гулкий рокот волн, задумчивый и мерный,
Свой оттиск призрачный, бегущий в никуда,
И в нем — лицо мое, чей слепок эфемерный
С волной нахлынувшей растает без следа.
Перевод Вадима Алексеева

Мудрость любви

Пока не пробил час - спускаться в сумрак вечный.
Ты, бывший мальчиком, и брошенный беспечной

Крылатой юностью, усталой, как и мы.
Присядь - и вслушайся, до резких труб Зимы.

Как летняя свирель поет в тиши осенней.
Былая нежность спит в объятьях сладкой лени.

А смолкнет песенка - и слышно в тонком сне,
Что Август говорит Сентябрьской тишине,

И радость бывшая - навеянной печали.
Сгоревший плод повис на ветке; прозвучали

Напевы ветерка - угрозой зимних бурь...
Но ветер спит еще, ласкаясь. Спит лазурь.

Безмолвны сумерки и ясны небеса,
И реют голуби, и в золоте леса...

Еще с губ Осени слетают песни Лета.
Твой день был солнечным, был ясен час рассвета,

А вечер сладостен, душа твоя чиста,
Еще улыбкою цветут твои уста.

Пусть расплелась коса- волна кудрей прекрасна!
Пусть уж не бьет фонтан- вода осталась ясной.

Люби. И сотни звезд зажгутся над тобой,
Когда пробьет твой час - спускаться в мрак ночной.
Перевод И. Тхоржевского 

Медали

Смотри: из серебра, из янтаря, из бронзы,
Из золота, смотря по городам и странам,
Запечатлен на них незыблемый чекан -
Символ - божественный или гражданский знак.

Сии сокровища, что весишь ты в ладони, -
Пускай их оттиск груб иль безупречен стиль,
Монеты Греции, Сицилии и Рима,
Обол, и драхма, и статер - всё суета.

Эгина, Кос, Халкис, Кизик и Сиракузы,
Тарент! Не примут их сейчас в меняльной лавке,
Им жизнь оставила одну лишь красоту.

Но их металл так чист, как ритмы оды.
Тем с большей радостью они несут теперь
И розу Родоса, и колос Метапонта.
Перевод М. А. Волошин

Приметы

В любви – примета каждый случай:
Стрижа стремительный полет,
Ползущая на запад туча,
Снег, ветер, воздух, ясность вод.

И встреча с дубом у дороги
В вечерней мгле – внушает ей
Надежду, страх, огонь тревоги,
Предчувствие счастливых дней.

Так каждый признак неслучайный
Здесь на земле иль в небесах
Сердца живит влекущей тайной –
Иль дарит им невнятный страх.

Но нет сравнений, нет названий
Приметам милого лица
В предчувствии воспоминаний
Или надежды до конца.
Перевод Всев. Рождественского

Ожерелье из стекляшек

В прохладной лавочке на площади Сан-Марко
Среди стеклянных бус я долго выбирал
Колье, чья синева отсвечивает ярко,
И слушал, как звенит нанизанный кристалл.

Нора старьевщика – от потолка до пола –
Живая бахрома качающихся струн,
В чьих ровных бусинах, блестящих и тяжелых,
Живут морской закат и серебро лагун.

Жилище старика чуть посветлей колодца,
Товар его убог и пылью занесен,
Но все здесь светится, сверкает и смеется,
И длят бахромки бус стеклянный тонкий звон.

Случится ль на ходу задеть движеньем резким
Иль тронуть пальцами сверкающую сеть,
Столкнутся в тесноте хрустальные подвески,
И тихо комната вдруг начинает петь.

Когда-то в майский день, который был так ярок,
Нехитрое колье я выбрал здесь для вас.
Вы не могли забыть меня, и мой подарок,
И этот голубой венецианский час.

Вы не могли забыть... Но паркою сердитой
Соседство наших душ уже расплетено.
Рассыпано колье, все бусины разбиты,
И то, что помню я, забыли вы давно.

По той же площади весь день бродя без цели,
Один я думаю в просветах полутьмы
О темной лавочке, стеклянном ожерелье
И узкой улице, где проходили мы.
Перевод Всев. Рождественского
 
Биография
Происходил из дворянского рода Нормандии. Учился в Париже, готовился стать юристом. С 1885 года публиковался во французских и бельгийских журналах. Начинал в кругу «Парнаса» (он был женат на дочери одного из лидеров группы — Жозе Мария де Эредиа - <http://knigi-znatok.at.ua/blog/2012-12-08-218>), складывался под влиянием  Малларме   (постоянно посещал его «вторники» на рю дю Ром), был близок к символистам (Жан Мореас, Гюстав Кан). Дружил и переписывался с Андре Жидом, Полем Валери и др.
В 1911 году был избран членом Французской академии. Музыку на стихи Ренье писали М.Равель, Габриэль Форе, Рейнальдо Ан, Альбер Руссель и др. В 1931 году фильм по новелле Анри де Ренье «Несчастная красавица» снял Ясудзиро Одзу.
Максимилиан Волошин об Анри де Ренье:
Особая светлая элегантность отмечает каждую фразу, написанную де Ренье. Все в нем просто,ясно и прозрачно.  Никакой сложности, никакой преднамеренности. И это делает  то, что Ренье наверно останется одним из самых трудных  писателей для понимания русского читателя. Я не думаю, что
когда-нибудь  его романы в русских переводах станут любимы русской публикой.
В нем есть та беззаботная радость танца, которая неизбежно покажется нашему пониманию, воспитанному на произведениях, обремененных наглядностью мыслей,поверхностной и бессодержательной. Никто из привязанных к немецким классикам не оценит ни прекрасной чувственности его образов, ни чисто ронсаровского восприятия античного мира. Нам,  славянам, так же как и немцам, вершины латинского  гения  доступны  лишь до определенной высоты: выше разреженность
прозрачного  воздуха не дает нам возможности существовать. В то время как Анатоль Франс находится еще целиком в области нашего понимания, Анри де Ренье некоторыми пиками превышает его.

 

Категория: "Наши умные мысли" | Просмотров: 873 | Добавил: Мария | Рейтинг: 0.0/0
Всего комментариев: 0
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи.
[ Регистрация | Вход ]