Главная » 2013 » Июнь » 13 » 22 февраля родился Жюль Ренар
18:50 22 февраля родился Жюль Ренар |
22
февраля родился Жюль Ренар (22 февраля 1864, Шалон-дю-Мен,
департамент Майенн — 22 мая 1910, Париж) — французский писатель. Афористичность письма сделала ренаровскую
прозу, особенно «Дневники», богатым источником ходовых цитат и крылатых слов.
Действительно, мысли Ренара из
дневника чрезвычайно своеобразны и разнообразны. Здесь и житейские наблюдения,
и философские размышления, и романтические настроения. И во всем сквозит
огромная любовь к жизни, во всех ее проявлениях.
  Ну а теперь почитаем, о
чем думал и писал Ренар: Никто
никогда не помешает мне испытывать волнение, когда я гляжу на поле, когда я
бреду по колено в овсе, и он снова подымается позади меня. Какая мысль может
быть тоньше этой травинки? Не следует путать людей умных и людей талантливых. Меня спрашивают о моих делах только для того, чтобы иметь право рассказать мне о своих напастях. Существует ли предначертание судьбы? Свободны ли мы? Как неприятно не знать этого! Как было бы неприятно знать! Жизнь. Понимаю ее все меньше и меньше и люблю все больше и больше! Тот, кто не страдает недугом угрызений совести, пусть и не помышляет о честности. Знаю лишь одну истину: труд — единственное счастье человека. Верю лишь в эту истину и все время ее забываю. В моем памятнике выдолбите маленькую дырочку на макушке, чтобы птицы прилетали туда пить. Обходиться малым количеством денег — это тоже талант. Когда человек докажет, что у него есть талант, ему еще остается доказать, что он умеет им пользоваться. Литература — это такое занятие, при котором надо снова и снова доказывать, что у тебя есть талант, людям, лишенным каких-либо талантов. Любовь, занимающая в жизни лишь небольшой уголок, занимает в театре всю сцену. Каждое утро при пробуждении ты обязан говорить: «Я вижу, я слышу, я двигаюсь, я не страдаю. Спасибо!Жизнь прекрасна». Жизнь такова, какой мы по свойству нашего характера хотим ее видеть. Мы сами придаем ей форму, как улитка своей раковине. В литературе настоящее от мнимого отличается тем же, чем настоящие цветы — от искусственных: только особым, неповторимым запахом. Во время войны одному человеку пришлось съесть с голоду своего пса, и, окончив пиршество, он поглядел на обглоданные кости и сказал: — Бедняга Медор! Вот бы он сейчас полакомился! Мимоза среди цветов то же, что канарейка среди птиц. Никто не страдает от того, что он глупее соседа. Заметили ли вы, что если женщине говорят, что она хорошенькая, она всегда верит, что это правда. Что я называю чудом? Если птичка подлетит ко мне и скажет мне несколько слов. Щемяще прекрасная луна. Ах, если бы с луны до нас доносилось хоть немного музыки! Ах, если бы у меня был секретарь для сновидений! Какие замечательные вещи он записал бы! Чего только солнце не может сделать со старой облезлой стеной! Ах, если бы можно было, взобравшись на стул, приложить ухо к луне. Сколько интересного бы она нам порассказала. Мы смотрим на дым, подымающийся из трубы, с чувством умиления, так, словно там, у камелька, сидит молодая покинутая женщина и сжигает, перечитав в последний раз, любовные письма. Приглядитесь к солнечному лучу, проникшему в темную комнату. Он полон пыли. Солнечный луч — ужасный грязнуля. Что может быть очаровательнее иронии честного человека? Куда труднее быть в течение недели порядочным человеком, чем героем в течение пятнадцати минут. Самые печальные минуты: когда решаешь, что мудрость лишь обман. Он презирал женщин, но есть только один действительный способ доказать им свое презрение: не спать с ними. А он только этим и занимался. О своем счастье надо говорить осторожно и признаваться в нем, как признаются в воровстве. Хочется поехать в Италию, особенно в Неаполь, поглядеть на Везувий! Ведь у меня тоже бывают время от времени свои изверженьица. Женщина не перестает говорить о своем возрасте и никогда его не называет. Глаза женщин, слушающих стихи. Как жаль, что уши так невыразительны! Тогда бы мы увидели, как хорошенькие маленькие женские ушки шевелятся наподобие телячьих ушей... Как они слушают! .. С помощью десятка рифм и горлового воркования можно заставить их проглотить даже «Ежегодник метеорологической службы». — Вы так грациозны, что я не могу себе представить вас, как других женщин, в постели: мне кажется, что вы спите на ветке. Следует прощать талантливым актрисам их капризы, ибо бедные, лишенные таланта дамы капризничают не меньше. Люди, которые во всеуслышание заявляют, что они пресыщены, ничего не испытали: способность восприятия не изнашивается. Когда я думаю о всех тех книгах, которые мне осталось прочесть, я считаю себя счастливцем. А все-таки самые низменные черты мы обнаруживаем у наших врагов. Если ты потерял целый день, скажи об этом вслух, и он уже не будет потерянным. У нищеты есть маленькая сестрица, которая всегда при ней и которая ее тайком утешает, — беспечность. Женщина, которая стольких любила, что, когда подходишь к ней слишком близко, слышно, как в ее ухе — этой нежной раковине — гудят отголоски любовных признаний. Работа — это отчасти тюрьма: она мешает нам видеть столько хорошего, что происходит вокруг! Потерянный день, прошедший в мечтах о работе, откладываемой с часу на час. Заметка, возможно, несколько находок, много лишнего и ничего действительно необходимого. Завидую Маринетте: она варит нам суп. Я же ничего не наварил. Литература прекрасна. У меня пала корова. Я описываю ее смерть и получаю за это деньги — теперь у меня есть на что купить другую корову. Тайна миров нас ошеломляет. Что же сказать о дрозде, который, сидя на ветке, вдруг получает кусочек свинца в грудь! Идеал спокойствия олицетворяет сидящая кошка. Неприятное чувство от того, что прошел мимо скамейки, где сидят люди. И в самом деле, сидящий на скамье чувствует себя неуязвимым. Он может разглядывать прохожих, может преспокойно смеяться над ними, может делать по их адресу любые замечания. Он-то отлично знает, что прохожим всего этого не дано,не могут же они, в самом деле, останавливаться, глазеть и высмеивать сидящих. Жизнь - это ящик, полный колющих и режущих инструментов. Всякий час мы калечим себе руки до крови. Доде, в ударе, рассказывает нам о сборах Гогена, который решил ехать на Таити, чтобы не видеть людей, и никак не мог собраться. Он до того тянул, что даже лучшие его друзья говорили: "Пора вам уезжать, голубчик, пора уезжать!" Женщина в книгах - как витрина ювелиров. И волосы у нее золотые, и глаза изумрудные, зубы - жемчужины, губки - кораллы. Хорошо еще, если дело ограничивается этим. У любви даже плевки золотые. Мы не знаем Потустороннего, ибо неведение - необходимое условие нашего существования. Подобно тому как лед может познать пламя только при том условии, что он растопится, исчезнет. Какой-то безволосый господинчик все время говорит со мной о моей книге. Каким несносным болтуном показался бы он мне, если бы говорил о чем-нибудь постороннем! Слышно, как возятся уже улегшиеся на ночлег гуси. Они болтают гортанными голосами. Приподымают чуть-чуть крылья, чтобы уложить их поудобнее. Жмутся друг к другу, совсем как светские дамы, когда, шурша шелками, они окружают рассказчика, который обещал им интересную историю. А он, когда они уже увлечены сверх меры, имеет еще наглость пококетничать: - Да уж стоит ли продолжать, сударыни? Пробудившись от сладкого сна, хочется заснуть вновь, чтобы продолжить его; но тщетно мы пытаемся уловить туманные его следы, словно складки платья любимой, скрывающейся за занавесом, который тебе не поднять. Талант — это как деньги: вовсе не обязательно его иметь, чтобы о нем говорить. Серебро луны упало в цене. На минуту представьте себе, что он умер, и вы увидите, как он талантлив. Да, я знаю. Всех великих людей сначала не признавали, но я не великий человек, и я предпочел бы, чтобы меня признали сразу. Когда он начинает говорить, мне вспоминается лошадь, бьющая оземь копытом,— с места она не двигается, зато удали хоть отбавляй. О, если бы можно было поехать в свадебное путешествие одному! Читать я люблю так, как курица пьет, часто поднимая голову, чтобы втекало струйкой. Если не в деньгах счастье, то отдайте их соседу. Есть моменты, когда все удается, не ужасайтесь — это пройдет. За нашу леность нас карают не только наши неудачи, но и удачи других. Лень — привычка отдыхать перед усталостью. Люблю одиночество, даже когда я один. Мечта — мысль, которой нечем кормиться. Не следует говорить всей правды, но следует говорить только правду. Старость наступает, когда человек начинает говорить: «Никогда я не чувствовал себя таким молодым». Только время не теряет времени. Чтобы жить в дружбе с теми, с кем живешь постоянно, надо вести себя с ними так, будто вы видитесь всего раз в три месяца. Истинный эгоист согласен даже, чтобы другие были счастливы, если только он принесет им это счастье. Такие люди, как я, делают меня мизантропом. Если твой друг хромает на правую ногу, начни хромать на левую, дабы ваша дружба пребывала в постоянном равновесии. Прогулка в Пази. Я выбрал прелестную дорожку через лес, а оказалась сплошная грязь. Каждый раз, попадая ногой в лужу, Маринетта говорит: «Ничего, ничего», или: «Не беспокойся, я пройду. Вытру ноги о траву». Жена, которая безропотно сносит дорожную грязь, — верный товарищ, не боящийся жизни. К чему путешествовать? Природа, жизнь и история есть повсюду. Ненависть ко лжи убила во мне воображение. Часы, когда я, как рыба в воде, уютно устраиваюсь в бесконечности. Птица, которая видит воздушный шар, быть может, говорит себе: «Хотела бы я летать, как он, без крыльев». Это и есть прогресс. Счастье жизни. Безногий калека катит по улице Роше в своей трехколесной повозочке, отталкиваясь двумя чугунными утюгами, и распевает во все горло. О, конечно, быть социалистом и зарабатывать много денег! Из естественных историй Олень Я только вступил на лесную просеку, как на другом краю появился он. Сначала мне показалось, что идет какое-то странное существо, неся горшок цветов. Потом я различил маленькое карликовое деревцо с разросшимися ветками и без листьев. Наконец, показался весь олень, и мы оба остановились. Я сказал ему: - Подойди ко мне, не бойся ничего. Ружье у меня так, для виду, чтобы не отставать от серьезных людей. Я никогда им не пользуюсь, даже пули оставляю в ящике. Олень слушал и обнюхивал каждое мое слово. Когда я замолчал, он больше не колебался: ноги его задвигались, как стебли, которые сплетает и расплетает дыхание ветра. Он убегал. - Какая жалость! – крикнул ему я. – А ведь я мечтал, что мы пойдем вместе, и я буду кормить тебя из рук травами, которые ты любишь, а ты, выступая как на прогулке, ты бы понес мое ружье на развалинах своих рогов. перевод Н. Жарковой Свинья и биссер Как только его выпускают в поле, боров начинает есть, и его рыло уже не отрывается от земли. Он не выбирает травку повкуснее, а ест все подряд, неустанно толкая впереди себя рыло, как пахарь – плуг. Единственная его забота – это отрастить пузо, которое и так уже приняло форму бочонка для солений. Такие мелочи как погода его не отвлекают. Ему было наплевать вчера, что его шелковая щетинка чуть не расплавилась на солнце. И сейчас он не обращает внимания на тяжелую тучу над полем, из которой вот-вот посыпет град. Сорока поспешно улетает в лес, индюшка жмется к изгороди, жеребенок прячется под дерево. И только боров стоит, где стоял, и продолжает есть. Он не пропустит ни травинки, и его хвост виляет все с тем же восторгом. Когда на спину ему падает первый град, он с трудом отрывается от жевания, чтобы проворчать: «Опять этот чертов биссер!» Осел Все ему безразлично. Каждое утро, по-чиновничьи мелко и дробно перебирая ногами, он тащит повозку почтальона Жако, который развозит по деревням сделанные накануне в городе заказы — пряности, хлеб, мясо, газеты, а то и письмо. После окончания казенного турне Жако с ослом трудятся для себя. Повозка превращается в телегу. Они вместе ездят на виноградники, в лес, по картошку. Здесь они грузят овощи, там свеженарезанные метелки, тут еще что-нибудь, смотря по сезону. Жако монотонно, без выражения тянет, словно храпит во сне: «Но-о! Но-о!» Время от времени осел останавливается: то ли его прельстил чертополох, то ли просто о чем-то задумался. Тогда Жако обхватывает его за шею и толкает вперед. Если осел заупрямится, Жако покусывает ему ухо. Завтракают они обычно в придорожной канаве, Жако довольствуется луковицей с горбушкой хлеба, а осел выбирает себе что повкуснее. Возвращаются они уже в сумерках. Их тени лениво переползают со ствола на ствол. Но тут озерцо тишины, поглотившей дремотные предметы, вдруг взрывается, гладь его взбаламучивается. Какой же это хозяйке вздумалось в ночную пору тащить из колодца ведро воды, налегая на ржавую, пронзительно скрипящую лебедку? Это осел, уже подходя к дому, пробует на всю округу мощь своего голоса и ревет до хрипоты, что ему на все наплевать, наплевать на все. Сад Лопата: «Творю и надеюсь!». Кирка: «О! И я тоже». Цветы: «Будет ли сегодня солнце?» Подсолнух: «Да, если я так захочу». Садовая лейка: «Прошу прощения, но если я так захочу, пойдет дождь. А если я сниму насадку с носика, то будет ливень!» Розовый куст: «Ох, какой сегодня ветер». Шпалера: «Я к вашим услугам, мадам». Малинник: «Ну, и зачем этим розам шипы? Как будто их кто-то ест». Карп в пруду: «Это ты правильно подметила. Именно потому что меня едят, я колюсь своими костями». Чертополох: «Да, но ты делаешь это слишком поздно». Роза: «Как ты думаешь, я красивая?» Шмель: «Чтобы сказать наверняка, я должен видеть твое исподнее». Роза: «Ну, залетай же!» Пчела: «Все говорят, что я хороший работник. К концу месяца меня должны повысить в начальники отдела». Фиалки: «Все мы закончили военную академию». Белая фиалка: «И это еще один повод для скромности, сестры». Лук-порей: «И правда! Я ведь не хвастаюсь». Лук: «Боже, какая вонь!..» Чеснок: «Могу поспорить, что это опять та гвоздика». Картофель: «По-моему, я только что родила». Аспарагус: «Мой любимый маленький пальчик расскажет маме все!» Биография Жюль Ренар родился 22 февраля 1864, в деревне Шалон-дю-Мен (департамент Майенн), в семье подрядчика строительных работ. «Я внук крестьянина, который сам ходил за плугом», — не без гордости вспоминал Жюль Ренар. Детства у будущего писателя фактически не было, обстановка в родительском доме всегда оставалась невыносимо тяжелой. Отец Ренара, подрядчик на дорожном строительстве, покончил с собой (застрелился из охотничьего ружья), авторитарная мать была психически неуравновешенной, подозревают, что и ее смерть (она упала в колодец) была самоубийством. С девятилетнего возраста Ренар жил «в людях»: учился в лицее г. Невер, где жил в пансионе, в 1881 переехал в Париж, чтобы поступить в Эколь Нормаль, но не стал поступать из-за недостатка средств. Подрабатывал гувернерством, перебивался случайными заработками, литературной поденщиной. С 1887 был близок к кругу Рашильд и новому издательству «Меркюр де Франс», однако не разделял его символистской программы, в частности — решительно не принимал творчества Малларме. В 1894 познакомился с Тулуз-Лотреком: Лотрек иллюстрировал сборник микроновелл Ренара «Естественные истории» (1894), оставил портрет писателя. В период дела Дрейфуса Ренар принял сторону дрейфусаров, выступал против агрессивно-националистических настроений, охвативших в тот период французское общество. Был близок к социалистам: печатался в основанной Жоресом газете Юманите, в 1904 был избран от партии социалистов мэром бургундского городка Шитри-сюр-Мин (здесь, когда Шитри еще был деревней, крестьянствовал дед Ренара, тут жил его отец и с двухлетнего возраста жил он сам). Всю жизнь страдал повышенным давлением, скончался от атеросклероза в 1910 году, прожив 46 лет (5 декабря 1904 года в дневнике записал: «Уверенный, что доживу до восьмого десятка, я стараюсь щадить себя»). Творчество Ренара развивает принципы Флобера, соединяя скрупулезную точность описания и анализа с поиском «единственно верного слова», характерным скорее для лирики (сам автор считал конфликт между точностью прозы и красотой поэзии главным для себя и самым болезненным). Из прозы Ренара (он писал еще и драмы, поскольку единственной возможностью литературного успеха в этот период был выход на театральную сцену), наиболее известны автобиографическая повесть «Рыжик» (1894)(«Рыжик» — это автопортрет; он снова и снова воскресает во взрослом Ренаре. Раны детства не зарубцевались) и опубликованный уже после смерти автора «Дневник» (1925—1927), который он вел в 1887—1910 и который дает детальное представление о его писательской лаборатории и о литературной жизни Франции в переломный период на рубеже XIX—XX веков. В 1907 году был избран членом Гонкуровской академии, его кандидатуру выдвинул и горячо поддерживал Октав Мирбо. Поиски Ренара, неоднозначность его писательского облика привлекали Сартра, приверженцев нового романа. На тексты из книги Ренара «Естественные истории» написал музыку Морис Равель. Повесть «Рыжик» был многократно экранизирована (1932, 1952, 1972, 1996, 2003). «Рыжик» — в виде книги, а особенно театральной пьесы — пережил своего творца. Его автобиографическая основа ни для кого не была тайной, и смешная кличка закрепилась за автором даже в собственной семье. О писателе снят документально-игровой фильм «Жюль Ренар, жизнь и творчество» (1972) Прикрепления: Картинка 1 · Картинка 2 |
|
|
| Всего комментариев: 0 | |