Главная » 2012 » Декабрь » 8 » 21 ноября родился Вольте́р
12:47 21 ноября родился Вольте́р |
21 ноября родился Вольте́р (21 ноября 1694, Париж, Франция — 30 мая 1778, Париж,
Франция; имя при рождении Франсуа-Мари Аруэ, Voltaire — анаграмма «Arouet le
j(eune)» — «Аруэ младший» ) — один из крупнейших французских
философов-просветителей XVIII века, поэт, прозаик, сатирик, историк, публицист,
правозащитник.
Руссо
говорил о Вольтере, что это «трубадур бесчестья, прекрасный ум и низкая душа».
Фигура
Вольтера по влиянию была самой значительной в XVIII веке (этот век называют
«вольтерьянским») и ознаменовала то состояние человечества, когда его
интеллектуальная гордыня начала соперничать с религиозным чувством.
Труд освобождает нас от великих зол: скуки,
порока и нужды.
Свобода состоит в том, чтобы зависеть только от законов.
Этикет — это разум для тех, кто его не имеет.
Я не согласен с Вашим мнением, но готов жизнь
отдать за то, чтобы Вы смогли его высказать.
Нет ничего продолжительнее времени, так как оно — мера
вечности; нет ничего короче его, так как его недостает для всех наших
начинаний. Все люди пренебрегают им и все сожалеют о его утрате.
Язык имеет большое значение ещё и потому, что с
его помощью мы можем прятать наши мысли.
Глуп тот человек, который остаётся всегда неизменным.
Если бы Бога не было, его следовало было бы выдумать.
Бесконечно маленькие люди имеют бесконечно великую
гордость.
Мы оставим сей мир таким же глупым и таким же злым, каким
мы нашли его при своем появлении.
Бог не на стороне больших батальонов, а на стороне метких
стрелков.
Знать много языков — значит иметь много ключей к одному
замку.
Иной бесполезен в первом ряду, но во втором блистает.
Иной и на втором месте блестит, и его блеск отражается на
том, кто занимает первое место.
Иной, сияющий на втором месте, гаснет на первом.
Ирония есть не что иное, как насмешка.
Все — чудо. Изумительный порядок природы, кругооборот
сотен миллионов миров приблизительно с миллионом солнц, активность света, жизнь
животных, все это — великие и бесконечные чудеса.
Зло летает на крыльях, добро ползает как черепаха.
Величайшее удовольствие, какое только может чувствовать
честный человек, — это доставлять удовольствие своим друзьям.
Война есть бедствие и преступление, заключающее в себе
все бедствия и все преступления.
Война превращает в диких зверей людей, рождённых, чтобы
жить братьями.
Всё великое в мире совершалось только благодаря гению и
твёрдости одного человека, борющегося против предрассудков большинства.
Все книги по современной философии, собранные вместе,
никогда не произведут столько шума, сколько некогда произвел спор
францисканских монахов о фасоне их ряс и капюшонов.
Всегда наслаждаться — значит вовсе не наслаждаться.
Глаза дружбы редко ошибаются.
Гораздо легче покорить весь мир оружием, нежели подчинить
себе все умы одного только города.
Для мыслящего человека нет ни француза, ни англичанина:
кто нас просвещает — наш соотечественник.
Доброта требует доказательств, красота же их не требует.
Долгая жизнь становится мучением для женщины, которая всё
своё счастье полагала в том, чтобы таскать за собой толпу поклонников.
Если люди долго спорят, то это доказывает, что то, о чем
они спорят, неясно для них самих.
Зависть — яд для сердца.
Занимательность трагедии основывается на пробуждении
чувства жалости и ужаса.
Земля — это огромный театр, в котором одна и та же
трагедия играется под различными названиями.
Искусство быть скучным состоит в том, чтобы говорить обо
всем.
История, по-видимому, только тогда и нравится, когда
представляет собою трагедию, которая надоедает, если не оживляют её страсти,
злодейства и великие невзгоды.
Книги делаются из книг.
Кто мог бы страшиться смерти и отказываться от неё?
Виновный боится её, несчастный призывает, храбрый бросает ей вызов и идет
навстречу ей, мудрец, ожидающий её, принимает её без сожаления.
Кто не любит свободы и истины, может быть могущественным
человеком, но никогда не будет великим человеком.
Люби истину, но будь снисходителен к заблуждениям.
Любовь — самая
сильная из всех страстей, потому что она одновременно завладевает головою,
сердцем и телом.
Люди легко верят тому, чего страстно желают.
Что сделалось смешным, не может быть опасным.
Люди никогда не испытывают угрызений совести от
поступков, ставших у них обычаем.
Люди словно животные: большие едят маленьких, а маленькие
кусают больших.
Медленная рука времени сглаживает горы.
Девочки быстрее учатся чувствовать, чем мальчики —
мыслить.
Мир — лотерея богатств, званий, почестей, прав,
отыскиваемых без основания и раздаваемых без выбора.
Многочисленность законов в государстве есть то же, что
большое число лекарей: признак болезни и бессилия.
Мы никогда не живем, мы лишь надеемся, что
будем жить.
Мы потому клеймим ложь наибольшим позором, что из всех
дурных поступков этот легче всего скрыть и проще всего совершить.
Надежда выздороветь — половина выздоровления.
Не бедность невыносима, а презрение. Я могу обходиться
без всего, но я хочу, чтоб об этом не знали.
Недостаток не в деньгах, а в людях и дарованиях делает
слабым государство.
Никогда не бывает больших дел без больших трудностей.
О немцах я более хорошего, нежели дурного мнения, но
вместе с тем не могу не признать за ними один (и весьма крупный) недостаток —
их слишком много.
Остроумное высказывание ровным счётом ничего не
доказывает.
Предрассудки — разум глупцов.
Предрассудок есть мнение не основанное на рассудке.
Прогресс — закон природы.
Публика, вечно сбитая с толку, в своём восторге
воздвигает вам статуи и ломает их, чтобы ими же разбить вам голову.
Равенство есть вещь самая естественная и в то же время
химера.
Самолюбие есть надутый воздухом шар, из которого
вырываются бури, когда его прокалывают.
Сила женщин в слабостях мужчин.
Все народы в различные времена грабили, порабощали и
истребляли какие-нибудь другие народы. Воин — синоним грабителя. Каждый народ
идет грабить своего соседа во имя своего бога.
Следует отказываться от того, что представляется ложным и
шатким, даже если нам нечем заменить его. Заблуждение остается заблуждением
независимо от того, ставим ли мы на его место истину или нет.
Слава Данте будет вечной, потому что его никто никогда не
читает.
Страсти — это ветры, надувающие паруса корабля; ветер,
правда, иногда топит корабль, но без него корабль не мог бы плыть.
Счастье есть лишь мечта, а горе — реально.
Чем более читаете, не размышляя, тем более уверяетесь,
что много знаете, а чем более размышляете, читая, тем яснее видите, что знаете
ещё очень мало.
Честного человека можно преследовать, но не обесчестить.
Читая авторов, которые хорошо пишут, привыкают хорошо
говорить.
Что бы ты ни делал, попирай все препятствия и люби тех,
кто любит тебя.
Чтобы были довольны твои читатели, не будь слишком
доволен собой.
Анекдоты и были о Вольтере:
Проживая у маркизы дю Шатле, Вольтер в ее будуаре
разговорился со своим племянником, будущим аббатом Миньо (1725-1791), тогда еще
совсем ребенком. Он посадил мальчика на колени и начал его поучать:
"Друг мой,
успеха в жизни добивается лишь тот, кого поддерживают женщины. Значит, их нужно
изучать. Запомните же, что все они - лгуньи и шлюхи".
Маркиза вспыхнула:
"Как все? Что
вы мелете, сударь?"
Вольтер возразил:
"Сударыня,
детей грешно обманывать!"
При одной
престарелой любительнице словесности говорили о романах Вальтера Скотта и очень
часто упоминали его имя. "Помилуйте, батюшка, — сказала она, — Вольтер,
конечно, большой вольнодумец, а скотом, право, нельзя назвать". Эта
почтенная старушка была большая охотница до книг, особливо до романов.
К Вольтеру пришел юноша за советом: стоит ли ему
жениться. Великий философ ответил:
- Жениться или не жениться - решай сам. Но помни, как бы
ты ни поступил, ты об этом будешь жалеть!
Вольтер, нападая на Церковь, тем не менее нигде
прямо не декларировал своего атеизма. О нем ходил такой анекдот: «Господин
Вольтер, вы помирились с Богом?» — «Мы с ним кланяемся, но не разговариваем».
Однажды Вольтера спросили:
"В чем
разница между хорошим и прекрасным?"
Вольтер ответил:
"Хорошее
требует доказательств, а прекрасное не требует".
Вольтеру один из авторов как-то прочитал оду под
названием "К потомству". Вольтер немного подумал и сказал:
"Я думаю, что
ода по адресу не дойдет".
Вольтер высоко оценивал ученые труды доктора Галлера.
Однажды ему сказали, что Галлер не так уж хорошо отзывается о трудах самого
Вольтера. Вольтер на это ответил:
"Удел
смертных - ошибаться. Возможно, мы оба ошибаемся".
Король Пруссии
Фридрих II пригласил однажды Вольтера покататься с ним на лодке. Вольтер
согласился, но, увидев, что лодка протекает, быстро выскочил из нее на берег.
Король рассмеялся:
"Как вы
боитесь за свою жизнь, а я вот не боюсь".
Вольтер холодно
ответил:
"Это легко
понять: королей на свете много, а Вольтер только один".
Известно, что Вольтер с большим радушием принимал
иностранных гостей в Фернейском замке. Один такой гость дал понять хозяину, что
хотел бы провести в замке около шести недель. Вольтер рассмеялся:
"Вы хотите
походить на Дон Кихота! Тот принимал постоялые дворы за замки, а вы принимаете
замок за постоялый двор".
О Вольтере:
Только Вольтер, привел в движение такие умы, как Дидро,
д'Аламбер, Бомарше.
«Вы… не можете себе представить значения, какое имел
Вольтер и его великие современники в годы моей юности, — говорил Гёте незадолго
до своего ухода Эккерману, — и в какой мере властвовали они над всем
нравственным миром».
(Гёте)
Василий Розанов в одной из своих записей он
приводит слова Ивана Карамазова: «Один старый грешник (имеется в виду Вольтер.
— Л.К.) сказал в прошлом веке, что если бы не было Бога, то следовало бы его
выдумать», комментирует вольтеровскую
фразу: «И не то странно, не то было бы дивно, что Бог в самом деле существует;
но то дивно, что такая мысль — мысль о необходимости Бога — могла залезть в
голову такому дикому и злому животному, как человек: до того она свята, до того
премудра и до того она делает честь человеку» .
Биография
Вольтер родился 21 ноября 1694 года в Париже. Отец , Франсуа
Мари Аруэ, служил нотариусом и настаивал на том, чтобы сын также избрал
профессию юриста. Однако Вольтер, окончив иезуитский колледж и вырвавшись на
свободу из иезуитских тисков, сблизился с аристократическими вольнодумцами и
начал упражняться в жанре «легкой поэзии». За сатирические стишки в адрес
регента и его дочери попал в Бастилию .Был избит дворянином, которого осмеял,
хотел вызвать его на дуэль, но вследствие интриги обидчика, снова очутился в
тюрьме, был освобождён с условием выезда за границу; уехал в Англию, где прожил
три года (1726—1729), изучая её политический строй, науку, философию и
литературу.
Вернувшись во Францию, Вольтер издал свои английские
впечатления под заглавием «Философские письма»; книга была конфискована (1734),
издатель поплатился Бастилией, а Вольтер бежал в Лотарингию, где нашёл приют у
маркизы дю Шатле (с которой прожил 15 лет).
Будучи обвинён в
издевательстве над религией (в поэме «Светский человек»), Вольтер снова бежал,
на этот раз в Нидерланды.
В 1746 Вольтер был назначен придворным поэтом и
историографом, но, возбудив недовольство маркизы де Помпадур, порвал с двором.
Вечно подозреваемый в политической неблагонадёжности, не чувствуя себя во
Франции в безопасности, Вольтер последовал (1751) приглашению прусского короля
Фридриха II, с которым давно (с 1736) находился в переписке, и поселился в
Берлине (Потсдаме), но, вызвав недовольство короля неблаговидными денежными
спекуляциями, а также ссорой с президентом Академии Мопертюи, был вынужден
покинуть Пруссию и поселился в Швейцарии (1753). Здесь он купил имение около
Женевы, переименовав его в «Отрадное», приобрёл затем ещё два имения: Турнэ и —
на границе с Францией — Ферней (1758), где жил почти до самой смерти.
Человек теперь
богатый и вполне независимый, капиталист, ссужавший деньгами аристократов,
землевладелец и в то же время владелец ткацкой и часовой мастерских, Вольтер —
«фернейский патриарх» — мог теперь свободно и безбоязненно представлять в своём
лице «общественное мнение», всемогущее мнение, против старого, доживавшего свой
век социально-политического порядка.
Ферней стал местом паломничества для новой интеллигенции;
дружбой с Вольтером гордились такие «просвещённые» монархи, как Екатерина II,
как Фридрих II, возобновивший с ним переписку, как Густав III шведский. В 1774
Людовика XV сменил Людовик XVI,а в 1778 Вольтер вернулся в Париж, где ему
устроена была — при враждебном безучастии короля — восторженная встреча. Он
приобрёл себе особняк на улице Ришелье. Постановка его последней пьесы «Irène»
превратилась в его апофеоз. Назначенный директором Академии, Вольтер приступил,
несмотря на преклонный возраст, к переработке академического словаря.
Сильные боли, происхождение которых поначалу было неясно,
вынуждали Вольтера принимать большие дозы опия. В начале мая, после обострения
болезни, доктор медицины Троншен поставил неутешительный диагноз: рак
предстательной железы. Вольтер ещё крепился, порою даже шутил, но зачастую
шутку прерывала гримаса боли.
Очередной врачебный консилиум, состоявшийся 25 мая, предрёк
скорый летальный исход.Племянник Вольтера аббат Миньо,
пытаясь примирить дядюшку с католической церковью, пригласил к нему аббата
Готье и приходского кюре церкви св. Сульпиция Терсака. Визит состоялся днём 30
мая. По легенде, на предложение священнослужителей «отречься от Сатаны и прийти
к Господу» Вольтер ответил: «Зачем перед смертью приобретать новых врагов?».
Его последними словами было «Ради бога, дайте мне умереть спокойно».
Вольтер умер 30 мая
1778 года. Перед смертью «старый грешник» высказал просьбу, чтобы его погребли
по церковному обряду. Найти священника, который согласился бы совершить этот
ритуал, не удалось, а без этого предать тело земле в аббатстве, где находился
Ферней, было невозможно. Племянник писателя аббат Миньо в ночь на 31 мая усадил
мертвого Вольтера в карету, имитируя живого «пассажира», и через двенадцать
часов бешеной езды доставил в аббатство Сельер в Шампани, где тайно совершил
обряд и захоронил.
В 1791 Конвент постановил перенести останки Вольтера в
Пантеон и переименовать «Набережную Театинцев» в «Набережную имени Вольтера».
Перенос останков Вольтера в Пантеон превратился в грандиозную революционную
демонстрацию.
Неутомимый и беспощадный враг церкви и клерикалов, которых
он преследовал аргументами логики и стрелами сарказма, Вольтер обрушивался и на
иудаизм, и на христианство , изъявляя впрочем своё уважение к личности Христа .
Борясь словом и делом против господства и гнёта
религиозных суеверий и предрассудков, против клерикального изуверства, Вольтер
неустанно проповедовал идеи религиозной терпимости как в своих публицистических
памфлетах (Трактат о веротерпимости, 1763), так и в своих художественных
произведениях .
Борясь против церкви, духовенства и религий
«откровения», Вольтер был вместе с тем врагом атеизма; походу на атеизм Вольтер
посвятил специальный памфлет. Деист в духе английских буржуазных вольнодумцев
XVIII века, Вольтер всевозможными аргументами старался доказать существование
Божества, сотворившего вселенную, в дела которой однако не вмешивается,
оперируя доказательствами:«космологическими» , «телеологическими» и «моральными» .
В «Назидательных проповедях», а также в
философских повестях неоднократно встречается и аргумент «полезности», то есть
такое представление о Боге, при котором он выступает в качестве социального и
нравственного регулирующего принципа. В этом смысле, вера в него оказывается
необходимой, поскольку только она, по мысли Вольтера, способна удержать
человеческий род от саморазрушения и взаимного истребления.
«Принципы эти необходимы для сохранения людского рода.
Лишите людей представления о карающем и вознаграждающем Боге — и вот Сулла и
Марий с наслажденьем купаются в крови своих сограждан; Август, Антоний и Лепид
превосходят в жестокости Суллу, Нерон хладнокровно отдает приказ об убийстве
собственной матери.»
По социальным воззрениям Вольтер — сторонник неравенства.
Общество должно делиться на «образованных и богатых» и на тех, кто, «ничего не
имея», «обязан на них работать» или их «забавлять». Трудящимся поэтому незачем
давать образование: «если народ начнёт рассуждать, всё погибло» (из писем
Вольтера).
Убеждённый и страстный противник абсолютизма, он остался
до конца жизни монархистом, сторонником идеи просвещённого абсолютизма, монархии,
опирающейся на «образованную часть» общества, на интеллигенцию, на «философов».
Продолжая культивировать аристократические жанры поэзии —
послания, галантную лирику, оду и т. д., Вольтер в области драматической поэзии
был последним крупным представителем классической трагедии .
Вольтер называл себя служителем всех девяти муз, но более
всего преуспел именно в жанре философской повести. Он обратился к этому жанру в
философском возрасте — наиболее известные произведения написаны им после
шестидесяти лет. «В восемнадцать лет Вольтер верил, что он оставит по себе
память как большой трагический актер; в тридцать — как крупный историк; в сорок
— как эпический поэт, — пишет Андре Моруа. — Он и не думал, создавая в 1748
году „Задига", что в 1958 году люди с удовольствием будут читать эту маленькую
повесть, тогда как „Генриада", „Заира", „Меропа", „Танкред" будут покоиться
вечным сном на полках библиотек».
Женевские издатели братья Крамеры отважились напечатать
«Кандида», и в феврале 1759 года повесть появилась во Франции, чтобы тут же
попасть в список запрещенных книг. Однако в марте разошлось еще пять тайных
изданий. Вольтер открещивался от своего создания как мог: «Что за бездельники
приписывают мне какого-то Кандида, забавы школьника. Право, у меня есть другие
дела», — писал он аббату Верну.
В своих философских романах («Видение Бабука», «Задиг или
судьба», «Микромегас», «Кандид», «Сказка о вавилонской принцессе», «Scarmentado»
и другие),на стержне приключений, путешествий, экзотики Вольтер развивает тонкую диалектику взаимоотношений случайности и предопределенности,
одновременной низменности и величия человека, нелепости как чистого оптимизма,
так и чистого пессимизма, и о единственной мудрости, заключающейся в убеждении
познавшего все превратности Кандида, что человек призван «возделывать свой сад»
или, заниматься своим делом и пытаться исправлять мир не громкими словами, а
благородным примером.
Как для всех «просветителей» XVIII века, художественная
литература была для Вольтера не самоцелью, а лишь средством пропаганды своих
идей, средством протеста против самодержавия, против церковников и
клерикализма, возможностью проповедовать веротерпимость, гражданскую свободу.
Свои произведения Вольтер был вынужден издавать часто
анонимно, отрекаясь от них, когда молва объявляла его автором, печатать их за
границей, провозить во Францию контрабандой. В борьбе против доживающего свой
век старого порядка Вольтер мог, с другой стороны, опираться на огромную
влиятельную аудиторию как во Франции, так и за границей, начиная от «просвещённых
монархов» и до широких кадров новой буржуазной интеллигенции, вплоть до России,
которой он посвятил свою «Историю Петра» и отчасти «Карла XII», находясь в
переписке с Екатериной II и с Сумароковым, и где его именем было окрещено, хотя
и без достаточного основания, общественное течение, известное под названием
вольтерианства.
Культ Вольтера достиг своего апогея во Франции в эпоху
Великой революции, и в 1792 году, во время представления его трагедии «Смерть
Цезаря», якобинцы украсили голову его бюста красным фригийским колпаком. Если в
XIX веке в общем этот культ пошёл на убыль, то имя и слава Вольтера
возрождались всегда в эпохи революций: на рубеже XIX века — в Италии, куда
войска генерала Бонапарта принесли принцип декларации прав человека и гражданина,
отчасти в Англии, где борец против Священного союза, Байрон, прославил Вольтера
в октавах «Чайльд-Гарольда», потом — накануне мартовской революции в Германии,
где Гейне воскрешал его образ. На рубеже XX века вольтеровская традиция в
своеобразном преломлении ещё раз вспыхнула в «философских» романах Анатоля
Франса.
Россия познакомилась с Вольтером в конце 20-х годов XVIII
века, первыми переводчиками его были Кантемир и Ломоносов.
«Ах! окаянный вольтерьянец!» — вскричала старая графиня о
Чацком в «Горе от ума» Грибоедова. Слово «вольтерьянец»
в грибоедовские времена, да и позже было весьма обиходным для определения
безбожников, вольнодумцев и скептиков, что свидетельствует о стойкой
популярности Вольтера в России. И не только в ней. По-мефистофельски
он искушал и отрезвлял сильные и губил слабые европейские умы. «Нет такого зла,
— говорит ангел вольтеровскому герою Задигу, — которое не порождало бы добра».
Сравним со словами Мефистофеля Гёте: «Я — часть той силы, что вечно хочет зла и
вечно совершает благо». Сомерсет Моэм, к примеру, перед тем как браться за
перо, освежал себя вольтеровским «Кандидом»: «Читая его, я как бы подставлял
голову под душ блеска, остроумия, изящества».
«Вольтеру
нравилось выводить на сцену священнослужителей, которых он называл магами,
судей, именуемых муфтиями, банкиров, инквизиторов, простаков и философов», —
пишет Андре Моруа.
Пушкин пережил отроческое увлечение Вольтером, в
шестнадцать лет провозгласив:
Соперник Еврипида,
Эраты нежный друг,
Арьоста, Тасса внук —
Скажу ль?.. отец Кандида —
Он все; везде велик,
Единственный старик!
Переписка
Екатерины Великой с Вольтером способствовала популярности идей французского
писателя и философа среди дворян. После смерти Вольтера Екатерина купила его
библиотеку — 6902 тома книг и 20 томов рукописей. Издатель И. Г. Рахманинов в
1785–1789 годах выпустил «Полное собрание всех переведенных на российский язык
сочинений Вольтера». Однако Французская буржуазная революция конца XVIII века,
в которой идеи Вольтера сыграли роль пороха, отрезвила русскую императрицу, и
специальным указом она запретила издание «крамольных» сочинений своего прежнего
кумира.
После смерти Вольтера (1778 год) Екатерина II выразила
желание приобрести библиотеку писателя . Особо оговаривалось, что письма
Екатерины к Вольтеру также должны быть включены в предмет сделки. Наследница
(племянница Вольтера, вдова Дени) охотно согласилась, сумма сделки составила
крупную по тем временам сумму в 50000 экю, или 30000 рублей золотом. Доставка
библиотеки в Петербург была осуществлена на специальном корабле осенью 1779
года, она состояла из 6 тысяч 814 книг и 37 томов с рукописями. Своих писем
императрица обратно не получила, они были куплены и вскоре опубликованы
Бомарше, однако Екатерина заранее договорилась с ним, что перед публикацией ей
предоставят возможность убрать отдельные фрагменты писем.
Первоначально библиотека Вольтера была размещена в
Эрмитаже. При Николае I доступ к ней был закрыт; только А. С. Пушкин, по
особому распоряжению царя, был туда допущен в ходе его работы над «Историей
Петра». В 1861 году по распоряжению Александра II библиотека Вольтера была
переведена в Императорскую публичную библиотеку (ныне Российская национальная
библиотека в Санкт-Петербурге).
|
|
|
| Всего комментариев: 0 | |