Главная » 2015 » Ноябрь » 21 » 21 ноября 2015. Из книги Юрия Роста «Групповой портрет на фоне мира».
14:01 21 ноября 2015. Из книги Юрия Роста «Групповой портрет на фоне мира». |
21 ноября ЗАМЕТКИ ПО ПОВОДУ В 80-е, в «Литературной газете» был напечатан очерк Юрия Роста «Словарь Ожогова». И очень понравился, а вырезка из газеты сохранилась. Затем этот очерк попал в его книгу «Групповой портрет на фоне мира».  И что интересно, немного в другой редакции. В чем причина?. Цензура в 80-е, новый взгляд..? Вообще-то Рост прежде всего знаменитый фотограф.
Правда его друг, Ярослав Голованов в «Заметках вашего современника», шутил что Юрий еще и
поэт: «Рост сочиняет стихи: «И кефир, как врага народа, поутру я за горло
тряс…»». Юрий Рост. Ожогов   Словарь Ожогова Но есть правдецы и пунктуалисты с полным отсутствием фантазии и при этом с хорошим настроением. Таких людей надо беречь и держать в охраняемых, заповедных уголках нашей необъятной души. Встреча с таким человеком — обретенное честным путем богатство. Богатством надо делиться. Я делюсь с вами Валентином Ивановичем Ожоговым — парашютистом-пожарным иа Дальнереченска. Сидя на крылечке, мы обсуждали с летчиками, парашютистами и десантниками, как заинтересовать пожарных в том, чтобы пожаров было меньше, поскольку сегодня если лес не горит, то и денег они получают негусто. Один дальневосточный корреспондент описал даже случай, когда в Амурской области пожарный тайгу поджег, чтоб попрыгать в огонь, поскольку за прыжок на лес платят семнадцать пятьдесят. Правда, на Приморской базе авиационной охраны лесов таких мерзких случаев нет, но проблема остается. Тут подошел Ожогов в основательных сапогах и лихой кепке и, узнав, что в беседе участвует газетчик, сказал на доступном журналисту языке: — Давно пора покончить с положением, когда хорошо работать — плохо, а плохо работать — хорошо. Отметив, что произвел приятное впечатление на окружающих своим заявлением, он продолжил человеческим голосом: — Я тут читал в одной газете, не помню какой — обложку потерял, — про токаря, который наизобретал, как три института, и по пять планов выполнял без брака. Так его чуть со свету не сжили. Ни один пьяница и бездельник столько не натерпелся. Да. Без него видимость, что все работают, а с ним — вроде как не все. Вот я, к примеру. И рассказал Ожогов, что зимой, когда пожаров нет, работает он в леспромхозе, плотничает. И за месяц, хочешь с напарником, хочешь один, может поставить два, а то и три сруба. И ставил, пока ему не сказали: что-то ты много, Валентин Иванович, зарабатываешь. — Так ведь за дело. — За дело. Дома хорошие. — Ну? — Людей нервируешь своими достижениями. — А пусть и они. Тем более что это не достижение, а работа. Или не нужны дома? — Нужны. Но все-таки что-то ты много зарабатываешь... Тут Ожогов махнул рукой и сказал: — Или другая история — про пчел. История про пчел повествовала о том, что если по-умному, то медом можно накормить не только всю страну, но даже и Австралию, поскольку он, Ожогов, с одного улика получает его в 10 раз больше (!), чем в совхозе. Я с недоверием посмотрел на компанию. Никто не потупился. Только Василий Корнилович Полищук, шофер старенького авиапожарного автобуса, на двери которого в манере, близкой к реализму, нарисован маслом парашютист (или парашютистка?), выпрыгивающий из самолета, сказал: — Может, они там, в Австралии, меда-то не едят. На кой он им? — Был бы у нас лишний — научили бы их. И наменяли б на что-нибудь полезное, чего у нас нет. На кенгуру, к примеру. Пусть прыгают. Им, говорят, пастухи не нужны, а шерсть настриг и выпускай... Да. Или еще история. — У него этих историй... — сказал шофер, повернув кепку козырьком назад. — На каждую букву. Как в словаре. Поехали. Те истории он вам в автобусе расскажет. * ДИКИЕ НРАВЫ КОЛОНКОВ «Попал мне в капкан колонок и, чтоб спастись, отгрыз себе ногу. Да. Отгрыз, вздумал бежать. Глядь, не ту отгрыз, пришлось еще одну. Только после этого убежал на двух ногах. Передних, кажись». * НАПРАВЛЕННЫЙ ВЗРЫВ «Попросил меня друг-взрывник вырыть подпол в доме. Копали-копали. Тяжело как-то идет. Да. Говорю я ему: давай не мучиться, а направленным взрывом в окно отроем... Мешками с песком обложили то место, где подпол будет. Положили взрывчатки хорошо, без скупости. (В лесу жахнули бы — иди после медведей собирай.) Взорвали направленный взрыв. Да... Крыша поднялась метров на десять, и дом, как гармошка, поднялся, а потом опустился, точь-в-точь стал. Рядом, правда. Опять надо погреб рыть». ОХОТА НА ДИКУЮ СВИНЬЮ «Зима только начинается, а свинья, хоть дикая, она ведь купаться любит. Найдет лужицу, побежит выкупаться, встанет — обмерзнет. На ней корка льда растет. К середине зимы кабанчик превратился в большую глыбу. Мы идем, а тут закат. Луч косой от солнца и высветил кабана. Она ведь прозрачная — глыба. Да. А охотники глупые: он и так никуда не убежит — бери домой, кати, около печки ставь. Лед стает — он твой, а может, до весны во дворе лежать, как в холодильнике. Так нет — выстрелили. Теперь надо глыбу растаскивать. Колем, а куски в сторону выбрасываем. Все разобрали — нет свиньи! А оказывается, поросенок был маленький. Его с куском льда откинули, А большим он казался потому, что у льда коэффициент преломления». * ТИГР НА ОШЕЙНИКЕ «Собака у меня на пасеке бегала, а сама охрипла и почти не лаяла, а тут тигра пришла. Смотрит, собака не лает, не может обозначить свое бедственное положение. Да. А я хожу по пасеке, смотрю ульи. Цепь гремит чего-то громко. Домой собрался. Барсик, зову. Вдруг на меня усатая морда величиной с полосатый арбуз и цепь изо рта. Он — тигра — собаку проглотил и на цепи по пасеке бегает. А лицензии на его отлов у меня нет. Пришлось цепь отцепить от привязи. Пропала цепь. Жалко». УТКИ-ФРЕЗЕРОВЩИКИ «Ремонтировал я бензопилу « Дружба». Разобрал, гайки в сторону отложил, а утята — они ведь хватают все, что блестит, — все гайки проглотили. Подождал я: у них в организме ведь быстро. Да. Собрал гайки, а они меньше диаметром стали. Утки-то желудком все перетирают. Там и камешки есть. Не собрать пилу. Подложил тогда я им и болты. Очистил, конечно, до блеска. Подождал, пока они внутри у них уменьшатся. И точно все! Подошли болты к гайкам. Я даже не поверил. Решил для опыта двадцатикопеечную монету им подсунуть. Так они ее в гривенник перетерли. Невыгодно...» * ЗИМНИЙ БАРАБАН «У нас в клубе Рыжов, допустим, на большом барабане шкуру пробил случайно. А начальник леспромхоза пришел и хочет, чтоб к празднику только барабан был. Комиссию собрали. Говорят Рыжову: ищи чего натягивать. Тот поискал, приносит изюбриную, прямо с шерстью. Комиссия закричала: издеваешься ты? А я им сбоку говорю: да вы на улицу посмотрите — мороз. Пусть барабан у вас меховой будет, зимний. До сих пор играет. Только марши — тихо». * МЕДВЕДЬ НАПАЛ НА ПАРАШЮТИСТА «Прилетели на пожар мы в 6 утра. Только сели, медведь выскочил из тайги и помял парашютиста. Тот возвращается еле жив, отлеживается и бюллетень идет подписать, а начальство ему говорит, что травма у него не производственная, поскольку произошла до начала рабочего дня. Если бы с 9 до 18, тогда другое дело». ** Словарь Ожогова Сидим на крылечке с летчиками из Дальнереченского отделения воздушной охраны лесов и обсуждаем, как заинтересовать пожарных в том, чтобы пожаров стало меньше. Потому что если леса не горят, то и денег они получают негусто. Тут подходит парашютист Валентин Иванович Ожогов в резиновых сапогах и лихой кепке и, узнав, что в беседе участвует газетчик, говорит на доступном журналисту языке: «Пора покончить с положением, когда хорошо работать плохо, а плохо работать хорошо». Отметив, что произвел приятное впечатление, продолжает: «Я тут читал в одной газете, не помню какой (обложку потерял), про токаря, который наизобретал, как три института, и по пять планов выполнял без брака. Так его чуть со свету не сжили. Без него видимость, что все работают, а с ним вроде как не все. Вот я, к примеру...» И рассказал Ожогов, что зимой, когда пожаров нет, плотничает. И за месяц с напарником может поставить два, а то и три сруба. И ставил, пока ему не сказали: «Что-то много ты, Валентин Иванович, зарабатываешь». – Так ведь за дело, – говорю. – Ну! Дома хорошие. Или не нужны? – Нужны,– соглашаются товарищи парашютисты. – Но все-таки ты много что-то зарабатываешь. –?Не ворую же. Тут Ожогов махнул рукой и сказал: «Или другая история про пчел». История про пчел повествовала, что медом можно накормить не только всю страну, но и Австралию, поскольку Ожогов с одного улика получает в десять раз больше меда, чем остальные. – Может, они там в Австралии меда-то не едят. На кой им? – Был бы у нас лишний – научили бы. И наменяли б на что-нибудь полезное. На кенгуру, например. Пусть прыгают. Им, говорят, пастухи не нужны, а шерсть настриг и выпускай... Да... Я тут соболя лысого вывел. Два года работал. –?На хрена он тебе – лысый? – спрашивает шофер. – А шерсть во время лесного пожара не обгорает. Или у меня еще случай был. И Ожогов без перехода стал рассказывать одну за другой свои правдивые были. Окончил Киевский институт физкультуры, факультет журналистики Ленинградского государственного университета. В 1967—1979 специальный корреспондент газеты «Комсомольская правда». С 1979 — обозреватель и фотокорреспондент еженедельника «Литературная газета». С 1994 — автор и ведущий программы «Конюшня Юрия Роста» (до 1997 года на телеканале НТВ, затем на телеканале «РЕН ТВ». С 1995 — член Совета гарантов еженедельника «Общая газета». С 1997 — обозреватель и фотокорреспондент газеты «Московские новости» 2000 — Государственная премия Российской Федерации в области литературы и искусства за цикл фотографий «Групповой портрет на фоне века» 2001 — Премия «Триумф 2000» за высшие достижения в литературе и искусстве. 2005 — Премия правительства РФ в области печатных средств массовой информации. 2008 — Фотоальбом «Групповой портрет на фоне века» был назван «Книгой года» на XXI Московской международной книжной выставке. Несколько фотографий Юрия Роста Гаспаров в Риме, Свинарки, Дядя Гриша:    |
|
|
| Всего комментариев: 0 | |