Главная » 2013 » Апрель » 18 » 20 января родился Сергей Трофимович Алексеев
05:24 20 января родился Сергей Трофимович Алексеев |
20 января родился Сергей Трофимович Алексеев (р.
20.01.1952) — современный русский писатель (не путать с известным
детским писателем Серге́ем Петро́вичем Алексе́евым (1922—2008) автором
популярной в советские времена книги «Сто рассказов из
русской истории»). Он один из самых
популярных российских писателей девяностых годов, в основном благодаря
своему бестселлеру - "Сокровища
Валькирии».  Творчество Алексеева отличает сочетание
реализма с мистикой, современности с событиями истории, философских размышлений
с острым захватывающим сюжетом. Его книги поднимают человеческий дух,
сплачивают нацию, возвращают уверенность в том, что россияне - великий народ. Герой "Сокровищ Валькирии"
Александр Русинов по кличке Мамонт, бывший сотрудник Института кладоискателей,
узнает о существовании сокровищ Вар-Вар, которые стерегут таинственные люди -
гои. Однако, когда он вступает в пещеры, понимает, что золото скифов, сокровища
Ивана Грозного, царская казна и партийная касса третьего рейха - это не
истинные сокровища гоев, есть нечто, что ими ценится гораздо выше. И тогда ему
показывают настоящее сокровище гоев - книгу знаний арийского народа
"Весту". Гои - люди божественного происхождения, не жаждут золота, не
желают власти, не боятся смерти в отличие от изгоев, людей с одноразовой душой,
которые, зная, что живут один раз, готовы на все ради наживы и власти над
людьми. Гои - потомки древних ариев, народа, населяющего Гиперборею - центр
Северной цивилизации (третьей, если первой и второй считать Восточную и
Западную), которую пространственно наследуют русские.
Интересные цитаты из произведений Сергея
Алексеева:
Хоть ненадолго почувствуйте
себя подростком. Бросайте воздушные шарики, показывайте козьи рожки, машите
зажигалкой. Покричите от восторга! Иначе в этом мире не выжить.
Жертвенность - удел личности
благородной и сытой от рождения. Испытавшего голод невозможно насытить, даже
если запечь его в хлеб.
Таинство окружающего мира,
правдивое, как детский сон, и реальное, как мечта старца, – вот что было
достойно познания, что могло принести истинное счастье. И никакие секреты,
произведенные изысканиями ума, ничего не стоили по сравнению с этим таинством.
- Облака плывут, а тучи идут, -
к чему-то сказал он, с легкой печалью глядя в небо. - Дождь идет, человек
идет...
А глядя на весеннюю воду,неожиданно обронил:
- Время бежит, вода бежит, человек бежит, а
лодка плывет.
Свастика - знак света - стала
черным символом человеконенавистничества. Дошло до того, что в музеях стали
прятать далеко в запасники полотенца с вышивками двухсот-трехсотлетней
давности, на которых был изображен этот знак. Упоминание о Северной,
нордической расе стало признаком национализма, фашизма, а память об арийском
происхождении подавляющего большинства народов мира была вытравлена либо
растворена в религиях и идеологиях, угодных сегодняшнему дню. Однако независимо
от сиюминутных догм и воззрений родственные народы продолжали тянуться друг к
другу, и этим притяжением управлять было невозможно. Потому всю тысячелетнюю
историю, воюя с немцами, Россия хоть и побеждала Германию, но никогда не
забивала насмерть своего противника, не присоединяла к себе ее территории и не
ассимилировала народа. Иначе бы постепенно разрушилось и исчезло спасительное
многообразие арийского мира.
Между Западом и Востоком были славянские
народы во главе с Россией, которые унаследовали арийскую цивилизацию, поскольку
никогда не покидали ее ареала рассеивания и оставались в ее космическом
Пространстве. Она, Россия, была не похожа ни на Запад, ни на Восток, хотя в
разные времена тот или иной полюс стремился притянуть ее к себе, захватить в
свою орбиту. У Великой, Белой и Малой Руси было свое, Северное притяжение, и
потому она оставалась непонятной ни для Запада, ни для Востока. Напротив, она
сама притягивала к себе множество других народов, блуждающих между магнитными
полями цивилизаций, и постоянно оказывала значительное влияние на соседей.
...И еще заметила мать
Мелитина, путешествуя по российским дорогам, что где бы то ни было — в деревне
или в городе, на дорогах ли, на вокзалах и пристанях — кругом народ уж больно
хмурый. Редко увидишь, как человек идет и улыбается просто так; все больше
спешат, морщат лбы, и в какие глаза ни загляни — даже в детские, — везде забота
сереет, а то нужда чернотой заливает. Экая радость, когда случается увидеть
гулянку — свадьбу, проводины-встречины или Троицу. Соберется народ, попляшет, посмеется, попоет всласть, но расходится по домам — и снова грусть-кручина. …Где же тот человек,
который озарит лица народа православного, стряхнет с них серую дорожную пыль и
украсит радостью?Пока нет такого человека, народ лишь от вина веселится, в нем радость находит. Что же остается народу, ежели
забота и нужда сушит его, словно гороховый стручок на солнце, сутулит, как
коромысло, хмурит ненастной тучей? Где радость, где ему истина? В вине. Вот и
пьет он, вот и глушит и в праздник и без праздника, утром и вечером, днем и
ночью, и пока зачумлена голова, пока море по колено — гуляй, веселись! Потом
будет трещать башка, и пустой желудок трижды наизнанку вывернется, и холодный
пот прошибет — но ведь потом. А пока — радуйся, русский народ! Радуйся дешевому
вину, радуйся, что его хоть залейся, радуйся и благодари благодетелей. Чему ж
еще-то радоваться? Сколько
прошла уж верст за эти годы мать Мелитина, а ни одной деревни не встретилось,
где бы трезвый народ жил. Иной раз в придорожных канавах валяются люди, словно изношенные, засаленные одежины. Другого
тронешь рукой — да живой ли? Захолодел весь, посинел, почернел, и ничем с ним
не отводиться, как опять той же рюмкой вина. Сенбернар как-то не по-собачьи относился к
пьяным: найдет лежащего, подползет к нему и станет
вылизывать лицо, глаза, губы. Верно, думал, замерзает человек. Очнется
подзаборник, разлепит опухшие глаза и вдруг заплачет пьяными слезами от
собачьего ласкового языка, загорюет, запричитает, и такая невыносимая тоска
польется — Господь Всемилостивый!...
"Вар-вар" толковалось
как восклицание, боевой клич древних ариев, сохранившийся в славянских племенах
до нашей эры, откуда и произошло название их - ВАРВАРЫ.
Понятия РА и АР - солнце и земля -
существовали неразрывно, что доказывало перевернутое звучание этих слов, и
совокупно. В название горы АРАРАТ древние арии вложили смысл соединения земли и
солнца.
Их возглас ВАР означал "тепло",
"земной огонь", "зной", и синонимом его было слово ЖАР.
Отсюдав русском языке глаголы ВАРИТЬ, ЖАРИТЬ, название ЖАР-ПТИЦА.
После победы арии прославляли
солнце криком - УРА! - который сохранился и поныне и означал торжество света -
"у солнца!" - над тьмой.
Антонимом был горький вздох, тоже существующий
и поныне - УВЫ! - то есть буквально "у тьмы!", ибо множественным
числом - ВЫ - называлась тьма. Поэтому дерзкие князья, замышлявшие походы на
врагов, говорили "Иду на вы!" вовсе не из-за уважения к противнику, а
точно определяли цель предстоящего сражения - сражение с тьмой.И оказывается
поэтому нельзя называть Бога на "вы"...
Даже поверхностное знакомство с
санскритом вдруг отворило перед ним некую невидимую дверь, за которой каждое
слово неожиданно обрело тайный, глубинный смысл, наполнилось неведомой
очаровательной магией... Оказывается, и нужно-то было лишь слегка почистить
слово, сдуть с него пыль веков, чужих наречий, неверного толкования, и оно
начинает сиять, как жемчужина, освобождённая от серой, невзрачной раковины.
Он нашёл ключ - в основе огромной толщи слов,
которые обозначали обрядовую суть человеческой жизни от рождения до смерти,
было заключено всего три понятия: солнце - РА, земля - АР и божество - РОД...
Благодаря этому ключу Русинову стали
открываться все слова...РА-дуга, п-РА-вда, д-АР, ве-РА, к-РА-й, ко-РА, РОД-ник,
на-РОД, РОД-ина...
Знаешь, мы как-то привыкли
думать сразу обо всех. Если обо всех сразу, значит, ни о ком конкретно. Мы так
никого не спасем и не спасемся...
Русинов пошел на кухню, положил
на поднос хлеб и, когда поставил сверху солонку, неожиданно понял символ этого
древнего славянского подношения: хлеб означал землю, соль - солнце. Землю и
солнце выносили дорогим гостям!
Сколько же тысячелетий было этому обычаю?!
Сочетание земли и солнца - АРА, и народы,
почитавшие их, назывались ариями...
Вот почему пахать ниву - значит АРАТЬ. Так
первоначально звучало это слово ещё недавно, в литературе четырнадцатого века.
Арать - добывать хлеб и соль, землю и солнце.
Вот почему так неистребим этот обычай, хотя
изначальный символ его давно забыт.
- Но ты каждый день молишься
солнцу!
- А ты, Русин, разве не молишься солнцу?
- Нет!
- Неправда, - заметил Авега. - Все люди от
рождения до смерти молятся солнцу. Веруют в своих богов, но почитают солнце. Каждый
человек, увидящий утром солнце, обязательно радуется...
Он уже не мог жить без
исследовательской работы: сознание давно сориентировалось на бесконечный поиск,
и это считалось своего рода психическим "заболеванием", которым
страдают ученые, геологи, альпинисты, спелеологи, аквалангисты и литературные
графоманы.
- Мы-то уже привыкли, -
рассказывал он. - И то на нас действует. А если в первый раз входишь - можно и
заболеть. Когда его мало - оно красиво, а когда скапливается много - опасно.
Сюда уже ничего нельзя вносить, иначе и наверху, под солнцем, жить станет
невозможно. Даже гои болеть начинают, а уж изгоям совсем худо. Не зря золото
рассеяно по всей земле. Кто забудет об этом да начнет собирать все к себе -
оттуда и начнется смерть. Человек скопит много - смерть человеку, а народ какой
- так всему народу. Так рушились все империи мира. От радиации можно спастись в
свинцовой оболочке; от золота защиты нет...
Всякая умозрительная идеология
верит в чудо, отличается авантюризмом, самоуверенностью, критикует недомыслие и
глупость прежней, свергнутой идеологии и закономерно попадает впросак.
Цитаты из интервью Сергея Алексеева:
- Скажите, вы
сами верите в гоев, работающих на будущее России, или это удачный литературный
проект?
- А вы верите в сказки? Что происходит с
человеческой душой, если ее лишают сказочности в жизни? Вот в нашем суконном
мире, где все построено на добыче финансовых средств, что происходит с
человеческой душой, когда ее загоняют в такие рамки? Почему "Сокровища
Валькирии" имеют такой успех? Потому что человек соскучился, истосковался
по загадочности, по непознанному и необыкновенному. Вроде бы и существует, а
вроде бы и нет. А когда приводишь доказательства, что существует, человек
начинает верить. Более того, люди едут на Урал, ходят по этим местам, даже
создан клуб в Питере. Поклонники "Сокровищ Валькирии", туристическая
группа, проходят путем Русинова.
- Сергей
Трофимович, откуда у вас такая подробная информация об арийской цивилизации?
- Я стараюсь читать исторические и другие
источники под другим углом зрения. Я совершенно не согласен с выводами наших
ученых и историков, начиная с рассмотрения "Слова о полку Игореве". В
корне не согласен с выводами Дмитрия Лихачева, считаю его своим оппонентом. Потому
что вся историческая наука, это касается филологии и этимологии, работала в
угоду христианства вообще и православия в частности. Надо было доказать, что
Россия существует тысячу лет, а до того была кромешная тьма беспросветная и
люди жили аки звери. Но ведь когда человек с нормальными мозгами начинает
работать самостоятельно, то он может прийти совсем к другим выводам. Я
занимаюсь этим уже двадцать пять лет, изучал историю, лингвистику, этимологию и
пришел к выводу, что русский язык имеет прямую, корневую связь с санскритом. А
отсюда вытекают и мироощущение, и мировоззрение.
- Герои ваших романов Русинов,
Ражный и Святослав составляют очень интересный мужской образ. Он является
идеальным мужским образом?
- Я думаю, что все мужчины должны быть такими
же, как Святослав (Светлейший князь, сын Святой Ольги, герой романа Алексеева
"Аз Бога Ведаю" ). Это и есть русский герой. Таким и должен быть гой.
Что касается женского образа, у меня сложности. Но на счет мужчины я точно
знаю, каким он должен быть.Его основные черты: мужественность, преданность,
верность и сила духа.
- А
милосердие, доброта?
- Это уже другие вещи. О каком милосердии
можно было говорить во времена Святослава? Если увидел врага, его надо
заколоть, зарубить, поднять на копье. Тогда были очень точные понятия добра и
зла, дружбы и вражды. Потом эти понятия размыли и начали создавать некие
компромиссы. И сейчас получается - и не друг и не враг, а так. Слишком много
стало таких людей, и среди них очень трудно, особенно людям с более ясными
понятиями. Я, например, сторонник дуэлей. Вернули бы дуэли и подлецов сразу
стало бы в десять раз меньше.
- Ха, ну так
бандиты так и делают. Встречаются на "стрелках" и стреляются.
- (Смеется). Ну это нужно сделать не на
уровне бандитов, а на уровне благородных людей. Да и у бандитов на самом деле
вопросы чести стоят очень остро. Некоторые из них напоминают первых русских
князей, которые брали власть силой. Это очень мощные люди, гои не смотря ни на
что, потому что у них очень много страсти к жизни, к созиданию. Поэтому у них и
получается.
- Скажите,
неужели Засадный полк (араксы), описанный в книге "Волчья хватка",
существует на самом деле?
- Да, конечно. Судите сами, Пересвет был
монахом. Монах, лишенный живота, то есть в черных одеждах, - живой мертвец. Он
не имеет права брать в руки оружия, потому что война - дело мирское. И он в
итоге побеждает Кочубея, которого сегодня можно было бы назвать
профессиональным воином...
Сергий Радонежский основал девяносто
монастырей, представляете, больше половины из них сейчас существуют. Либо
осталась память о них. В этих монастырях подготавливались монахи, которые
выходили на бранное поле.
В восемьдесят шестом году я встретил
человека, который во время Великой Отечественной на Северном морском флоте
самостоятельно стаскивал дизели с подводных лодок. Каждый из них весил тонну.
Брал перед собой и стаскивал. Он в одиночестве справлялся с тем, что под силу
только нескольким человекам, благодаря специальной подготовке ратников -
араксов, воинов Засадного полка. В романе его зовут Сергей Ражный.
- Кто был
моделью для создания образа Валькирии и Дары?
- Это собранный образ. Женский образ мне не
очень удается, так как я не разбираюсь в женщинах. Кроме княгини Ольги. Но она
получилась живой, потому что слишком резкая, слишком яркая, слишком
контрастная, ее легко было писать. А тонкий женский образ написать очень
трудно. Мужчине вообще невозможно.
- Но в книге
вы ведете к тому, что править должен не просто монарх, а царица, женщина?
- Верно. Сейчас трудный период в истории
России и в такие периоды править должна женщина. Примирить нацию, нормализовать
экономику может только женщина. И в тяжелые времена в России всегда правили
женщины: обе Екатерины, Елизавета... В это время в России была тишь и
благодать. А как только приходили мужчины, начинались войны.
- Вы знаете свой рок?
- Да. Для этого нужно работать над собой, над
своей душой. Очень много работать. Начиная от понимания своего места в мире и
вселенной. Как только определишь, кто ты, рок начнет открываться. Древние
русичи, гои, считали себя внуками божьими, а внуки, как вы понимаете, это не
то, что рабы. Им позволительно молиться любым богам, но они всегда повинуются
року, своей судьбе.
- Каждый,
кто хорошо знаком с вашим творчеством, наверное задавался вопросом, как вам
удается быть специалистом широкого профиля? Вы равно хорошо разбираетесь в
истории, филологии, в работе спецслужб, в авиации (книга "Кольцо
Принцессы"), в воинских единоборствах и крестьянском труде.
- Во-первых, мне удавалось встретиться и
пообщаться с людьми, которые владеют нужной информацией, как было со
спец-подразделением "Молния", во вторых, во многом помогает
собственный жизненный опыт.
- Расскажите об этом.
- Родился я недалеко от вас, в Томской
области, в маленькой деревеньке на берегу реки Чети. Семья из Вятских
переселенцев. После восьмого класса школы работал в Зырянском райпромкомбинате
молотобойцем и кузнецом, далее учился в Томском геолого-разведывательном
техникуме, потом армия, затем работал на Таймыре геологом в астропроблеме,
дальше в уголовном розыске, в Томском УВД, потом журналистом в областной газете
"Томское знамя", а с восьмидесятого года ушел на вольные хлеба.
- Скажите,
что ждет Россию в будущем?
- Книга будущности есть в "Весте",
но ее никто не открывал. Ни один Вещий Гой не осмелился узнать будущее мира.
Хотя в отличие от других, эта книга самая маленькая. Может быть, там всего одна
строчка: "История человечества на земле прервется не войнами, стихийными
бедствиями или космической катастрофой, а безразличием между мужским и женским
началом. На Земле вновь воцарится Хаос, поскольку это состояние и есть полное
отсутствие Любви". А может быть там сказано: "И прозреют слепые
изгои, и увидят Свет, и наступит Гармония Духа и Разума на все бесконечные
колена Времен...".
– Сергей Трофимович, как получилось, что из
успешного писателя-реалиста вы, если можно так выразиться,
переквалифицировались в автора исторических фэнтези? Это дань моде или
требование творческого «я»?
Такие формы, как фэнтези,
детектив, «деревенская» и «городская» проза, приключения, сатира и прочие, для
меня не существовали ни раньше, ни сейчас. Эта сумасшедшая «нарезка» появилась
в последние полвека, когда великую русскую литературу начали шинковать, как
капусту. Когда появились литераторы, не способные ни объять сего колосса, ни
тем паче творить в её великом традиционном русле. Они, эти литераторы, и
отпочковались от общего ствола литературного древа; они и создали свои цеха,
расчленив таким образом полноводную реку на десятки мелких, иногда пересыхающих
ручьёв. Да вспомните, друзья, разве у Пушкина нет в прозе элементов фэнтези,
детектива, мистики, романтики, приключения, описания народного быта, философии,
своего трактования истории и тогдашней современности? Всё есть! Это есть и у
Гоголя, и у Достоевского, и у Толстого – да легче, или, напротив, труднее,
назвать, у кого нет. Традиционная русская литература тем и отличалась от
прочих, что вбирала в себя явления всего круга жизни. Не растекалась, а
наоборот, собиралась в единую многообразную и сложную форму, что, собственно, и
сделало её бессмертной. Только попробуйте в моём присутствии назвать
«деревенщиком» великого русского мыслителя, художника, романтика, радетеля за
душу человеческую Валентина Распутина! Или Михаила Шолохова – казачьим.
Привязка их творчества к «земле» не более чем географическая и используется всего
лишь как палитра, на которой смешивают краски. Никому ведь не приходит в голову
Маркеса назвать «деревенщиком», фантазёром, мистиком и детективщиком. А он,
колумбиец, на мой взгляд, является великим русским писателем современности, и у
него есть чему поучиться!
Сейчас нашего замордованного
читателя пользуют массовой «расчленёнкой», которую варят на кухнях трудолюбивые
домохозяйки и пенсионерки. Только подумайте, до какого маразма нужно
опуститься, чтобы вкушать варево, к примеру, называемое «иронический детектив»?
Это же сало в шоколаде! Но если американцы уже его выпускают даже в
консервированном виде, значит, надо потреблять – такова нынешняя психология.
Все знают, что они, американцы, тупые, все смеются над ними и едят
На всём писательском братстве лежит вина: когда-то на
заре перестройки мы отдали самого просвещённого и читающего в мире читателя в
руки ремесленников от литературы, в жаркие объятия дешёвой переводной
продукции, в лапы книжной индустрии, делающей деньги на том, что ещё недавно
было свято. Теперь вину свою следует искупить и вернуть читателя в лоно
традиционной литературы, что сделать невероятно трудно.
– У вас есть собственная концепция истории. Чем она
отличается от официальной?
– У меня есть свой взгляд на
русскую и мировую историю, отличный от общепринятого. … Литератор, пишущий о
прошлом и мыслящий о нём, должен задавать вопросы, если они возникают. А они
возникают от великого до малого, потому что меняются время, наше сознание и
осознание, потому что совершаются археологические и прочие открытия,
заставляющие взглянуть на известное совершенно иначе. История – это не
закостеневшая наука, это не святое каноническое писание, а весьма живой,
подвижный процесс, обновляющийся сообразно с развитием знаний и возможностей
современного человека. Аркаим никогда бы не открылся, не научись человек
летать: как известно, первыми загадочные круги в степи узрели лётчики местных
авиалиний. То есть как только человек силою ума своего поднимается на некую
новую ступень, ему открывается то, до чего он как бы уже дорос и способен
понять. Правда, Аркаим и все прочие древние города Южного Урала изучены ещё
слабо и пока больше вопросов, чем ответов. Слабо, потому что Академия наук –
организация не в пример истории костная, малоподвижная и всё время отстаёт, как
звук от сверхзвукового истребителя, и парадокс – не заинтересована в новых
открытиях.
Далее, меня давно, например,
интересует вопрос: что же такое цивилизация? Некое высокоразвитое состояние
человеческого общества, признаками цивилизованности которого считается
определённый уровень культуры, общественного устройства, науки и прочих
атрибутов земного бытия, среди коих особое место занимает письменность. Есть
письменность – это цивилизация, нет её – извините, это дикость, варварство,
примитивное существование «скотьим образом». Жители того же Аркаима и всей
«страны городов» сиим достижением цивилизации не владели, употребляли лишь
какие-то редкие значки на керамике, но поди ж ты, знали всё о мире и
мироздании, об астрономии, устройстве земного шара и других планет, великолепно
разбирались в металловедении, математике, не говоря уж о прикладных науках. А
ведь тогда ещё египетских пирамид, образца цивилизованности, на свете не
существовало. Ну да ладно, Аркаим, может быть, и исключение, но вот там же, на
Южном Урале, на озере Тургояк, есть остров Веры, а на нём – палеолитическая
стоянка древнего человека, того самого, в шкурах и с копьём в руке, наконечник
которого изготовлен из осколка кремния, рога либо берцовой кости. Юные годы
человечества, кажется, ещё репица не зажила, от которой недавно отпал хвост. Но
вот незадача: эти подростки почему-то облюбовали в качестве забав крепчайший
гранит, умели мерять углы, строить подземные святилища из обработанных блоков,
перекрывая их плитами весом до семнадцати тонн. И ориентировать входы и выходы
из святилища строго по сторонам света. Археологи нашего времени изломали
десяток стальных зубил и пару кувалд, стремясь повторить то, что делали наши
первобытные предки с помощью костяного наконечника – а чего ещё, если до порошковой
металлургии, камнерезных машин с алмазными пилами и лазерных пушек был путь в
десять тысяч лет? Другими орудиями и инструментами не выбрать одинаковые по
размеру, прямоугольные конусные отверстия в гранитной глыбе до метра толщиной,
чтобы потом по ним её расколоть. Да так ровно, будто ножом отрезали. И тут
вопрос, даже не как они это делали, а зачем? Может быть, не для своих нужд, а
для нас, чтоб мы задумались и попробовали понять, что меховая одежда и копьё с
костяным наконечником – это ещё не показатель развития, сознания и
цивилизованности?
– А ваш взгляд на русский язык?
– Это мой любимый пример –
русский язык. Я всё-таки склонен верить, что это дар Божий, потому что мы
называем даром лишь одно явление – дар речи. Но даже если представить, что он
сложился по законам диалектического материализма, от простого к сложному, то
его формирование произошло задолго до возникновения письменности. И в
дальнейшем он практически не обогащался, и, напротив, деградировал. Вопрос
ребром: зачем первобытному человеку, живущему тем же «скотьим образом», как
уверяют нас летописи, настолько богатый, многогранный, великий и могучий язык?
Язык, вмещающий в себя все представления о мире и мироздании? И вообще, зачем
наши необразованные и неумные предки его изобрели, если нет ему практического
применения? Ответы на эти вопросы я знаю: в бесписьменной цивилизации язык был
образовательным инструментом, заменяя институты; он был кладовестом –
хранилищем знаний, своеобразным Интернетом, глобальной паутиной, в которой жил
человек. Вот хорошо бы ещё узнала об этом наша наука. Хотя бы в ближайшем
будущем. В настоящем это пока невозможно, слух затворён, уши залиты воском,
языки окостенели. Видел одного такого учёного недавно на передаче у Гордона,
где, кстати, участвовал Михаил Задорнов. Заместитель директора Института
русского языка. Слушая его матёрое косноязычие, грешным делом подумал: он по
хозяйственной части заместитель. Но проверил – по научной!
(Задорнов друг и соратник Алексеева по историческим
и лингвистическим изысканиям)
Биография
Сергей Трофимович Алексеев
родился 20 января 1952 года в посёлке Алейка Зырянского района Томской области.
С детства начал заниматься охотой и рыбалкой. Учился в школе, находившейся в
семи километрах от дома, куда приходилось ежедневно добираться пешком.
Закончив 8 классов, пошёл
работать молотобойцем в кузницу промкомбината, продолжая учиться в вечерней
школе. В 1968 году поступил в Томский геолого-разведочный техникум. Ночами
подрабатывал на конфетной фабрике. В 1970 году ушёл в армию добровольцем,
служил в батальоне особого назначения в Москве, охранял объекты третьего
спецотдела Министерства финансов СССР. Демобилизовался в 1972 году в звании
старшего сержанта и продолжил обучение в техникуме, периодически выезжая на
практику в полевые поисковые отряды. После окончания учёбы в 1974 году уехал
работать геологом в полярную экспедицию на Таймыр.
Через год вернулся в город
Томск и поступил на службу в милицию, стал работать инспектором уголовного
розыска, получил звание лейтенанта. Одновременно поступил учиться заочно на
юридический факультет Томского Государственного Университета.
В 1977 году уволился из
милиции, бросил университет и с головой погрузился в мир творчества, начал
писать рассказы и повести. С 1978 года и последующие несколько лет работал в
Томской комплексной геолого-разведочной экспедиции, в Томской областной газете
«Красное Знамя» корреспондентом отдела нефтегеологии и строительства и даже
техником в НИИ Высоких Напряжений. Участвовал в одиночных экспедициях по
старообрядческим скитам, по Северному и Приполярному Уралу и другим местам. Они
впоследствии отразились в его романах: «Слово», «Сокровища Валькирии», «Волчья
хватка» и пр.
Некоторые факты биографии
описаны самим автором в повести «Материк», в романе «Сокровища Валькирии. Правда
и вымысел», а также в романе-эссе «Ох, Охота!».
С 1985 года Алексеев жил и
работал в Вологде. Увлекался охотой и строительством: построил собственноручно
пять домов, около десятка бань, часовню на могиле матери и деда, сложил шесть
русских печей, в том числе одну глинобитную, и два камина. Сейчас живёт в
Москве.
В первых романах следовал в
основном традициям так называемой «деревенской прозы».
В 1985 году за роман «Слово»
получил премию Ленинского Комсомола, а в 1987-м премию ВЦСПС и Союза Писателей
СССР за роман «Рой».
В настоящее время
одновременно с созданием новых литературных произведений занимается историей и
этимологией русского языка.
Член Союза писателей России,
лауреат литературных премий Союза писателей РСФСР (1986), ВЦСПС и Союза
писателей СССР, им. Ленинского Комсомола (1985) и им. М. А. Шолохова (1995) (за
романы «Рой», «Крамола» и «Сердцевина»).
Прикрепления: Картинка 1 |
|
|
| Всего комментариев: 0 | |