Главная » 2016 » Январь » 7 » 14 июня родился Владимир Алексеевич Солоухин (второе годовое кольцо)
16:03
14 июня родился Владимир Алексеевич Солоухин (второе годовое кольцо)
14 июня родился Владимир Алексеевич Солоухин (14 июня 1924, село Алепино, Владимирская губерния (ныне Собинский район Владимирской области) — 4 апреля 1997, Москва) — русский советский писатель и поэт, видный представитель, так называемой, «деревенской прозы». Ведь тема русской природы и духовного богатства народа - главная направленность его творчества.
 

Евтушенко писал о Солоухине в своей знаменитой книге «Строфы века»
 «Зимой 1942 года Черчилль, увидя краснощекого красноармейца, уплетающего мороженое, воскликнул: «Народ, который ест мороженое при температуре минус сорок, непобедим!» Говорят, что этим красноармейцем был Солоухин. В 1946-м поступил в Литинститут… Обращался с гневной филиппикой по адресу Уэллса, не разглядевшего в книге «Россия во мгле» огни будущей электрификации: «А о Марсе — мечтать. Мы мечтаем о нем. Коммунистам — и это не область фантазий!» В 1955 году критиковал составителя этой антологии, советуя ему сначала изучить марксизм, а уж потом разъезжать по заграницам. Тем не менее стал одним из первых советских «деревенщиков», напечатав дневниковую книгу «Владимирские проселки», где с неподдельной болью заговорил о разрушенной коллективизацией русской деревне. Либеральная интеллигенция встретила эту книгу с воодушевлением. Однако в 1958 году кремлевский охранник снова проснулся в груди страдальца за русское крестьянство, и Солоухин присоединился к травле Б. Пастернака за роман «Доктор Живаго». Большинство книг Солоухина защищает русскую национальную культуру и ее сокровища: «Письма из Русского музея» (1966), «Черные доски» (1969). Эволюционируя от психологии кремлевского охранника к ярости крайнего антикоммуниста, Солоухин постепенно превратился в непримиримого врага Ленина, до чего не дошел Уэллс, с мягкой насмешливостью называвший Ленина всего-навсего «кремлевским мечтателем». Несмотря на очевидную идейную националистичность, Солоухин как поэт перешел к упражнениям в откровенно западническом верлибре. Но мне лично гораздо больше нравятся его более ранние стихи — они были естественней. Такая незаурядная противоречивая личность, как Солоухин, отражает противоречия российского общества, и невольно вспоминаются слова: «Широк русский человек — неплохо бы его сузить...»

**
Солоухин писал:
Огромная ошибка людей состоит в том, что от человека, одержимого страстью, они требуют тех же поступков, что и от не одержимого, и чаще всего меряют его поступки по себе, по своему хладнокровному здравому поведению. Бедные неодержимые люди!

Поэтому удивительно, как Евтушенко, сам человек одержимый, пытается "сузить" Владимира Солоухина.
**
Важные поэтические символы он пытался подать, если можно так сказать, по-крестьянски просто и это, кажется, ему удавалось;
 
ЖУРАВЛИ УЛЕТЕЛИ...
 
«Журавли улетели, журавли улетели!
От холодных ветров потемнела земля.
Лишь оставила стая средь бурь и метелей
Одного с перебитым крылом журавля».
 
Ресторанная песенка. Много ли надо,
Чтоб мужчина сверкнул полупьяной слезой?
Я в певце узнаю одногодка солдата,
Опаленного прошлой войной.
 
Нет, я с ним не знаком и не знаю подробно,
О каких журавлях он тоскует сейчас.
Но, должно быть, тоска и остра и огромна,
Если он выжимает слезу и у нас.
 
«Журавли улетели, журавли улетели!!
От холодных ветров потемнела земля.
Лишь оставила стая средь бурь и метелей
Одного с перебитым крылом журавля».
 
Ну какой там журавль? И какая там стая?
И куда от него улетела она?
Есть квартира, поди,
Дочь, поди, подрастает,
Помидоры солит хлопотунья жена.
 
И какое крыло у него перебито?
И какое у нас перебито крыло?
Но задумались мы. И вино не допито.
Сладковатой печалью нам душу свело.
 
«Журавли улетели, журавли улетели!!!
От холодных ветров потемнела земля.
Лишь оставила стая средь бурь и метелей
Одного с перебитым крылом журавля».
 
Ресторанная песенка. Пошлый мотивчик.
Ну еще, ну давай, добивай, береди!
Вон и в дальнем углу разговоры затихли,
Душит рюмку майор со Звездой на груди.
 
Побледнела и женщина, губы кусая,
С повтореньем припева больней и больней...
Иль у каждого есть улетевшая стая?
Или каждый отстал от своих журавлей?
 
Допоет и вернется в ночную квартиру.
Разойдутся и люди. Погаснут огни.
Непогода шумит. В небе пусто и сыро.
Неужели и впрямь улетели они?
 
Аргумент
 
О том, что мы сюда не прилетели
С какой-нибудь таинственной звезды,
Нам доказать доподлинно успели
Ученых книг тяжелые пуды.
 
Вопросы ставить, право, мало толку - 
На все готов осмысленный ответ.
Все учтено, разложено по полкам,
И не учтен лишь главный аргумент.
 
Откуда в сердце сладкая тревога
При виде звезд, рассыпанных в ночи?
Куда нас манит звездная дорога
И что внушают звездные лучи?
 
Какая власть настойчиво течет к нам?
Какую тайну знают огоньки?
Зачем тоска, что вовсе безотчетна,
И какова природа той тоски?
1970
 
Мужчины
          Б. П. Розановой
Пусть вороны гибель вещали
И правило пир воронье,
Мужскими считались вещами
Кольчуга, седло и копье.
 
Во время военной кручины
В полях, в ковылях, на снегу
Мужчины,
Мужчины,
Мужчины
Пути заступали врагу.
 
Пусть жены в ночи голосили
И пролитой крови не счесть,
Мужской принадлежностью были
Мужская отвага и честь.
 
Таится лицо под личиной,
Но глаз пистолета свинцов.
Мужчины,
Мужчины,
Мужчины
К барьеру вели подлецов.
 
А если звезда не светила
И решкой ложилась судьба,
Мужским достоянием было
Короткое слово - борьба.
 
Пусть небо черно, как овчина,
И проблеска нету вдали,
Мужчины,
Мужчины,
Мужчины
В остроги сибирские шли.
 
Я слухам нелепым не верю,-
Мужчины теперь, говорят,
В присутствии сильных немеют,
В присутствии женщин сидят.
 
И сердце щемит без причины,
И сила ушла из плеча.
Мужчины,
Мужчины,
Мужчины,
Вы помните тяжесть меча?
 
Врага, показавшего спину,
Стрелы и копья острие,
Мужчины,
Мужчины,
Мужчины,
Вы помните званье свое?
 
А женщина - женщиной будет,
И мать, и сестра, и жена,
Уложит она и разбудит,
И даст на дорогу вина.
 
Проводит и мужа и сына,
Обнимет на самом краю...
Мужчины,
Мужчины,
Мужчины,
Вы слышите песню мою?
 
ПАМЯТЬ
          (Из П. Боцу)
 
У памяти моей свои законы,
Я рвусь вперед, стремителен маршрут,
Ее обозы сзади многотонны,
Скрипят возы и медленно ползут.
 
Но в час любой, в мгновение любое
Как бы звонок иль зажигают свет.
Ей все равно — хорошее, плохое,
Цветок, плевок, ни в чем разбору нет.
 
Где плевелы, пшеница, нет ей дела,
Хватает все подряд и наугад,
Что отцвело, отпело, отболело,
Волной прилива катится назад.
 
Тут не базар, где можно выбрать это
Или вон то по вкусу и нужде,
Дожди, метели, полночи, рассветы
Летят ко мне в безумной чехарде.
 
Ей все равно, как ветру, что, тревожен,
Проносится над нами в тихий день
И всколыхнуть одновременно может
Бурьян, жасмин, крапиву и сирень.

Павел Петрович Бо́цу (1933 — 1987) —один из самых известных молдавских советских поэтов и писателей, приятель Солоухина. О его сложной судьбе для интересующихся - ЗДЕСЬ

ИДУТ КРОВОПРОЛИТНЫЕ БОИ
 
Внутри меня возникли баррикады.
Сперва толпа, булыжник мостовой,
Окраины, ораторы, отряды,
Предатели, каратели и - бой!
 
Войска закона движутся к заставам,
Для них повстанцы - дикая орда,
Та часть меня, которая восстала
На часть меня, которая тверда.
 
Что из того, что тихо ночью в доме,
Что, рядом спя, не слышит и жена,
Как в беспрерывном скрежете и громе
Идет во мне гражданская война?
 
Свистят фугасы, крутятся радары,
Огня и крови яростный союз...
И кто бы не клонился под ударом,
То я клонюсь, один лишь я клонюсь!
 
Страшна беда, как все на свете беды,
Разорены цветущие края...
Но кто бы не одерживал победу,
То я ее одерживаю, я!
 
Как и всегда с вопросами. при встрече
Ко мне друзья, знакомые мои:
-Ну как живешь? Здоровье как? -
Отвечу:
-Идут кровопролитные бои.
 
Вы моему спокойствию не верьте,
Обманчив внешний благодушный вид,
Лишь одного боюсь я хуже смерти -
Уснешь. А кто-то третий победит.
 
СИНИЕ ОЗЕРА
                   С. К.
 
Отплескались ласковые взоры
Через пряжу золотых волос.
Ах, какие синие озера
Переплыть мне в жизни привелось!
 
Уголком улыбки гнев на милость
Переменит к вечеру она...
Золотое солнышко светилось,
Золотая плавала луна.
 
А когда земные ураганы
Утихали всюду на земле,
Синие огромные туманы
Чуть мерцали в теплой полумгле.
 
Много лет не виделся я с нею,
А сегодня встретилась она.
Если сердце от любви пустеет,
То из глаз уходит глубина.
 
Вся она и та же, да не та же.
Я кричу, я задаю вопрос:
— Где озера? Синие?!
Сквозь пряжу
Золотистых спутанных волос?
 
Отплескались ласковые взоры,
Белым снегом землю замело.
Были, были синие озера,
А осталось синее стекло.
 
В последние годы жизни Солоухин читал «Черёмуху» со сцены на всех литературно-художественных мероприятиях, куда его приглашали.
 
ЧЕРЕМУХА
 
Какой простор насмешкам был,
Упрекам тошным и сварливым,
Что я черемух насадил,
Где быть бы яблоням и сливам.
 
Как помню, даже и сосед
Не похвалил моей затеи:
"Ни красоты особой нет,
Ни проку, кроме, разве тени.
 
От ягод сразу вяжет рот,
Ну, съешь десятка два от силы.
Конечно, ежели цветет,
То и душисто и красиво,
 
Но это ведь - три дня в году.
И - отцвела. И - все забыто.
И для чего сажать в саду,
Когда ее в лесу избыток?"
 
Но я вчера окно открыл,
Нет, распахнул, окно, вернее,
И белой сказкой встречен был
И сразу замер перед нею.
 
Пыланье белого огня
В чуть золотистый час рассвета...
О, три черемуховых дня!
Пусть остальные - просто лето.
 
Вы не обманете меня,
Чуди, капризничай, погода...
О, три черемуховых дня
За остальные будни года!
 
Судьба, пути свои верши.
И отживу. И в землю лягу.
Три дня цветения души!
Себе берите тонны ягод.
 
То утро в памяти храня,
Прошу у жизни, как награды:
Дай три черемуховых дня,
А остальных уже не надо.
 
Из «Венка сонетов»
1
Венок сонетов - давняя мечта.
Изведать власть железного канона!
Теряя форму, гибнет красота,
А форма чётко требует закона.
 
Невыносима больше маета
Аморфности, неряшливости тона,
До скрежета зубовного, до стона,
Уж если так, пусть лучше немота.
 
Прошли, прошли Петрарки времена.
Но в прежнем ритме синяя волна
Бежит к земле из дали ураганной.
 
И если ты всё - мастер и поэт,
К тебе придёт классический сонет -
Вершина формы строгой и чеканной.
 
8
В ночи осенней яркая звезда,
Перед тобой стою среди дороги.
О чём горишь, зовёшь меня куда,
Какие ждут невзгоды и тревоги?
 
Проходит лет, событий череда,
То свет в окне, то слёзы на пороге,
Глаза людей то ласковы, то строги,
Всё копится для страшного суда.
 
Для каждого наступит судный день:
Кем был, кем стал, где умысел, где лень?
Ты сам себе и жертва и палач.
 
Ну что ж, ложись на плаху головою,
Но оставайся всё-таки собою,
Себя другим в угоду не иначь.
 
9
Себя другим в угоду не иначь.
Они умней тебя и совершенней,
Но для твоих вопросов и задач
Им не найти ответов и решений.
 
Ты никуда не денешься, хоть плачь,
От прямиков, окольностей, кружений,
От дерзновенных взлётов и крушений,
От всех своих побед и неудач.
 
Привалов нет, каникул не бывает.
В пути не каждый сразу понимает,
Что жизнь не тульский пряник, не калач.
 
Рюкзак годов всё крепче режет плечи,
Но если вышел времени навстречу,
Души от ветра времени не прячь!
 
Листопад
 
Живешь ты в июне,
А я в сентябре.
Ты в зелени юной,
А я в серебре.
 
Есть время промашек
И время наград.
Ты — поле ромашек,
А я — листопад.
 
Веселые чайки
И сумрачность век,
Привал на лужайке
И поздний ночлег.
 
В промозглом саду
За порогом темно
Огонь разведу
И открою вино.
 
За время промашек
И время наград,
За поле ромашек,
За мой листопад
 
**
На смирной лошади каурой
(Куда влеком и кем гоним?)
Стоит у камня витязь хмурый,
И три дороги перед ним.
 
Летят над русскою равниной
За веком век, за веком век,
Умолкли древние былины,
Вознесся в космос человек.
 
На металлических снарядах
Мы мчимся вдоль и поперек,
И на широких автострадах
Есть указатели дорог —
 
Где Симферополь, где Кашира,
Где поворот, где спуск крутой.
Шуршит бетон, летят машины
С невероятной быстротой.
 
Такси возьмете до Рязани,
В Хабаровск сядете на ТУ.
Есть расписанье на вокзале,
Есть график в аэропорту.
 
Железный вихрь, стальная буря,
И все рассчитано давно...
А человек лежит, и курит,
И на звезду глядит в окно.
 
Свои ошибки и удачи
Он ворошит и ворошит.
Его вопрос, его задачу
Никто на свете не решит.
 
Своей печалью он печален,
Своими мыслями томим.
И точно так же, как вначале,—
Все три дороги перед ним.
1969
 
Давным-давно
 
Давным-давно известно людям,
Что при разрыве двух людей
Сильнее тот, кто меньше любит,
Кто больше любит, тот слабей.
 
Но я могу сказать иначе,
Пройдя сквозь ужас этих дней:
Кто больше любит, тот богаче,
Кто меньше любит, тот бедней.
 
Средь ночи злой, средь ночи длинной
Вдруг возникает крик в крови:
О, Боже, смилуйся над милой,
Пошли ей капельку любви!
1970
 
И ПРЕЖДЕ ЧЕМ...
 
Жизнь как война. Я получил раненье.
Смертельное. На то и есть солдат.
Уйдут вперед остатки поколенья,
Я упаду, откинувшись назад.
 
Я упаду. Без удальства и гнева,
Приемля свой назначенный черед,
Как шаг назад упал товарищ слева,
Как через шаг и справа упадет.
 
Упорный гул слабеет в отдаленье,
То жизни гул спадает, словно груз,
И странно мне в последние мгновенья
Что я к нему никак не отношусь.
 
Лесок, тропинка, речка, дом, деревня.
Букварь, тетрадь, доска, карандаши,
Цветы и пчелы, птицы и деревья
И теплый дождь в сиреневой глуши,
 
Зима, в печи трещащие поленья,
В июле земляника возле пня,
Босой ступни к земле прикосновенье,
И ржавый гвоздь, чем проткнута ступня,
 
Грибы, мальчишки, книги и рогатки,
Семестр, зачет, каникулы, прогул,
Станки, продмаги, рельсы и палатки,
Рычанье, скрежет, содроганье, гул,
 
Заборы, шахты, проходные, трубы,
Собранья, общежитие, табак,
Глаза, улыбки, стиснутые губы
(Теперь уже целуются не так),
 
Озноб, стихи, редакции, поэты,
Троллейбусы, афиши, вечера,
Гомер, Шекспир, симфонии, балеты,
Бесплоднейшие споры до утра,
 
Шум городов и лестничные клетки*
Бухарский зной и празднества грузин,
Настольный свет, снотворные таблетки,
Гриппозный жар и сульфодимезин,
 
Стада коров, стреноженные кони,
Моих детей живые голоса,
Музеи, храмы, древние иконы,
Испорченные реки и леса,
 
Парижи, Вены, Лондоны, Тираны,
Гостиницы, приемы, телефон,
Бифштексы с кровью, коньяки, бананы
Морской прибой и колокольный звон,
 
В ночах любовных женские стенанья,
Базары, лыжи, шахматы, кино,
Все ликованья, но и все страданья,
Полеты ввысь и паданье на дно,
 
Авансы, книги, критики и темы,
Газеты утром, золото, свинец,
Китай, ближневосточные проблемы,
Судьба моей России, наконец,
 
И даже ты с горячим длинным телом,
Во всем величье женской красоты,
Что страсть одну взяла себе уделом,
Ты, воплощенье плоти, даже ты,
 
Весь мир вещей, эмоций и событий,
Далеких планов, нынешних забот,
Слепых поползновений и наитий,
Меня крутивший как водоворот,
 
Весь этот мир туманится как небыль,
Слабеет в отдаленье жизни бой.
Мы остаемся только — я и небо,
Я на земле, а небо надо мной.
 
И прежде чем погаснет свет сознанья
В моих глазах, Успеть бы только мне
С ко мне склоненным ликом мирозданья
Хоть миг один побыть наедине.
 
ПРОБУЖДЕНИЕ
 
Задернув шторы, чтоб не пробудиться,
Чтобы хранились тишь да полумгла,
В рассветный час, когда так сладко спится,
В своей квартире девушка спала.
 
Но из вселенной, золотом слепящей,
Рассветный луч сквозь занавес проник,
И оттого над девушкою спящей
Горел во тьме слегка овальный блик.
 
Земля крутилась. Утро шло по плавням,
Шли поезда по утренней стране.
Земля крутилась: медленно и плавно
Спускался луч по крашеной стене.
 
Бровей крутых, как крылья сильной птицы,
Луч золотым коснулся острием,
Он тихо тронул длинные ресницы,
До теплых губ дотронулся ее.
 
И, спящей, ей тревожно как-то стало,
Как будто бы куда-то кто-то звал.
Не знаю, что во сне она видала,
Когда рассвет ее поцеловал.
 
То жизнь звала: проснись, беги навстречу
Лугам, цветам, в лесную полумглу!
То жизнь звала: проснись, рассвет не вечен,
И этот луч уж вон он, на полу!
 
Беги, росинки в волосы вплетая,
И над туманным озером в лесу,
Красивая, зарею облитая,
Затми собой вселенскую красу!
1952
 
Биография
Родился в крестьянской семье. Отец — Алексей Алексеевич Солоухин. Мать — Степанида Ивановна знала наизусть множество стихов Некрасова, Сурикова, А. К. Толстого, может в этом и истоки его творчества. Владимир был десятым, последним ребенком.
Окончил Владимирский механический техникум по специальности механик-инструментальщик. Первые стихи были опубликованы во владимирской газете «Призыв».
После службы в РККА (1942—1945, в охране Кремля), Владимир Солоухин начал всерьёз заниматься литературной деятельностью. В 1951 году окончил Литературный институт имени А. М. Горького. Был членом редколлегии журнала «Молодая гвардия» (1958—1981), редколлегии, а затем Совета редакции журнала «Наш современник».
В начале 1960-х заинтересовался русскими иконами, стал поборником бережного отношения и внимания к ним, собирателем и специалистом по истолкованию и технике иконописи. Его книги на эту тему — «Письма из Русского музея» (1966), «Чёрные доски» (1969).
В наследии писателя особое место занимает автобиографическая проза, в которой автор осмысляет историю России XX века («Последняя ступень», «При свете дня», «Солёное озеро», «Чаша»). В них, стоя на монархических и православно-националистических позициях, он критиковал атеистическое, интернационалистское, либеральное и коммунистическое мировоззрение.
В журнал «Коммунист» в № 2 за 1982 год содержал резкие нападки на писателя, в которых Солоухин обвинялся в «заигрывании с боженькой». Затем кампания против «религиозно-мистических взглядов члена КПСС Солоухина» вылилась в специальное «литературное» постановление ЦК КПСС против писателей-патриотов (июль 1982).
В статье «Читая Ленина» Солоухин одним из первых открыто высказал мысль, что необходимо пересмотреть взгляд на фигуру Ленина в истории России. Статья «Читая Ленина» вызвала жесткую критику даже со стороны соратников Солоухина по антикоммунистическому лагерю. Например, А. Собчак назвал эту статью «грубой подтасовкой» и «недобросовестной, односторонней критикой Ленина»:
В 1990-е годы Солоухин испытал сильное разочарование от перестройки, на которую сначала возлагал большие надежды. Был возмущен реформами и категорически не принял новые демократические порядки:
«В какой же пропасти мы все оказались сегодня, в какой выгребной яме сидим, что те десятилетия насилия и крови, искусственного голода кажутся теперь чуть ли не раем, вызывают ностальгические чувства?» — писал он.
Демократия — это ширма, за которой группа людей, называющих себя демократами, навязывает населению свой образ мышления, вкусы, пристрастия. Демократия как цель — абсурд. Это лишь средство для достижения каких-то целей. Ленин, большевики до 17-го года все демократами были. А взяли власть — такую демократию устроили, до сих пор расхлебать не можем
Был ярым монархистом, носил на пальце перстень с изображением царя Николая II.
Солоухин умер 4 апреля 1997 года в Москве. Он был первым, кто был отпет в Храме Христа-Спасителя в Москве после его открытия. Похоронен в родном и очень им любимом селе Алепине, где у него был дом, и где он проживал с семьей каждое лето.

Исторический анекдот
Сергей Довлатов в своих «Записных книжках» («Соло на IBM») приводит следующий апокриф (дело происходит в 1953 году, в то время как Солоухин демобилизовался из армии в 1945-м):
Было это ещё при жизни Сталина. В Москву приехал Арманд Хаммер. Ему организовали торжественную встречу. Даже имело место что-то вроде почётного караула.
Хаммер прошёл вдоль строя курсантов. Приблизился к одному из них, замедлил шаг. Перед ним стоял высокий и широкоплечий русый молодец.
Хаммер с минуту глядел на этого парня. Возможно, размышлял о загадочной славянской душе.
Всё это было снято на кинопленку. Вечером хронику показали товарищу Сталину. Вождя заинтересовала сцена — американец любуется русским богатырём. Вождь спросил:
— Как фамилия?
— Курсант Солоухин, — немедленно выяснили и доложили подчинённые.
Вождь подумал и сказал:
— Не могу ли я что-то сделать для этого хорошего парня?
Через двадцать секунд в казарму прибежали запыхавшиеся генералы и маршалы:
— Где курсант Солоухин?
Появился заспанный Володя Солоухин.
— Солоухин, — крикнули генералы, — есть у тебя заветное желание?
Курсант, подумав, выговорил:
— Да я вот тут стихи пишу… Хотелось бы их где-то напечатать.
Через три недели была опубликована его первая книга — «Дождь в степи».
Категория: "Наши умные мысли" | Просмотров: 1749 | Добавил: Мария | Рейтинг: 5.0/1
Всего комментариев: 0
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи.
[ Регистрация | Вход ]